В президиуме. Борьба за мир и охрану окружающей среды стала ключевой темой общественно-политической деятельности Тура Хейердала. Его часто привлекали к экспертным дискуссиям на эту тему. Здесь он сидит слева от Генерального секретаря ООН Курта Вальдхайма (в центре)
Однако идея возвращения в прошлое, к истокам цивилизации с тех пор так и не покинула его. Сюда же относятся его путешествие нa «Кон-Тики», «Ра» и теперь на «Тигрисе». Чтобы установить связь между людьми XX века и их предками, Тур Хейердал хотел напомнить об ответственности современного мира за сохранность творений древности.
Указывая на истоки и развитие культур, он хотел показать, что все люди принадлежат одной и той же семье, независимо от того, где они живут и на каком языке говорят. Поскольку, когда все люди видят, что сидят в одной лодке, и опасность для одного является опасностью для всех, можно надеяться, что они найдут совместный путь спасения от гонки вооружений, безудержного экономического роста и загрязнения окружающей среды, охвативших созданную ими цивилизацию за горло. Поэтому Тур Хейердал верил в современные средства — такие как «Один мир» и ООН. Поэтому он плавал под флагом Организации Объединенных Наций, и поэтому он набирал на свои суда интернациональный экипаж. Мосты были его основным инструментом, мосты между старым и новым, мосты между людьми.
Теперь он искал новое звено, как он надеялся — в форме шумерского зиккурата на Аравийском полуострове. Если бы он его нашел, то смог бы доказать, что шумеры плавали не только в Дильмун, но также через Ормузский пролив к более далеким берегам.
Дорога, наконец, закончилась, и они попали в пески пустыни. Коста направился к хижине вдалеке, а затем они выехали на равнину. И то, на что показывал итальянский археолог, сразу же бросилось в глаза Тура: «...огромные, похожие на шоколад валуны уложенные друг на друга террасами наполовину засыпанного сооружения»[224].
Тур выбрался из джипа и побежал к развалинам. Это было то, что он надеялся увидеть, но не осмеливался об этом думать. В течение нескольких минут Тур Хейердал заключил, что «шоколадные» камни образовывали собой зиккурат шумерского происхождения.
Структура была четырехугольной, четыре угла указывали на стороны света. До середины одной из сторон шел пандус, что было типичным признаком ступенчатых пирамид, построенных солнцепоклонниками Месопотамии и доколумбовой Америки. Хейердал исключил то, что в основе этого сооружения лежали традиции мусульманской архитектуры, но он признал, что линии были такими же, как и у того маленького храма, который Джеффри Бибби раскопал в Бахрейне[225].
Паоло Коста был гораздо осторожнее в своих выводах. Он npизнал, что сооружение является уникальным в своем роде. Но он не стал бы утверждать, что оно относится к шумерской эпохе без достоверных результатов датировки, подтверждающих, что сооружение действительно относится к третьему веку до Рождества Христова. Единственным способом получить такую датировку были археологические исследования, но пока ни одному археологу не удалось воткнуть свою лопату в эти пески.
Тура крайне удивило отсутствие интереса к такой редкой находке. Коста объяснил, что находка довольно недавняя, ее сделала группа археологов из Музея археологии и этнологии Пибол при Гарвардском университете. Султан нанял команду, чтобы среди прочего, выяснить, насколько экономически целесообразно будет возобновить разработку месторождений меди в этом районе. В 1976 году руководитель этой группы, Джеймс Хамфри опубликовал статью в журнале археологии Омана, где он описал находку зиккурата. Именно эта статья послужила основой для неподтвержденных сообщений, полученных Туром во время постройки «Тигриса» в Ираке. Даже у Паоло Коста не было времени на раскопки, поскольку он в первую очередь был занят картографированием исторических памятников по всему Оману.
225
В книге, которую Тур Хейердал впоследствии написал о плавании на «Тигрисе», значится: «Герман (Карраско) был вне себя от радости, это была ступенчатая пирамида того же типа, что мы так часто посещали вместе в Мексике». Из дневников Норриса Брока и Ханса Петтера Бёна следует, что Герман Карраско не принимал участия в этой поездке. Он был в Маскате, где работал вместе с другими, готовя «Тигрис» к плаванию.