В молодости Норман плавал в качестве штурмана на яхтах с полной оснасткой, и если он чего-то не знал о парусах, то без этих знаний вполне можно было обойтись. Поэтому на «Тигрис» он шел как специалист по хождению под парусами. Но в своих экс-периментах он становился все более и более эгоистичным и не слушал остальных. При испытаниях модели в Саутгемптоне Тур также получил совет о том, что нужно изменить, помимо увеличения площади паруса. Он считал, что к этому совету стоит прислушаться, но Норман отказался. Только его следовало слушаться, и никого больше. Это упрямство раздражало Тура, и когда разразилась экспедиционная лихорадка, капитан и его заместитель «довольно долго были на ножах»[261].
В один прекрасный день масла в огонь подлила ссора Тура с Норманом. Тур не связывался с Лилианой с тех пор как они виделись в Бахрейне, а Норман попытался установить связь с радиолюбителем из Италии. В то же время один радиолюбитель из Норвегии сообщил, что жена Тура Хейердала хочет поговорить со своим мужем, и он может в этом помочь, если есть такое желание.
Разговаривать с помощью любительской радиосвязи — совсем не то, что разговаривать по телефону. Чтобы установить связь, стороны разговора должны договориться о точной дате и времени когда состоится сеанс. Тур попросил Нормана устроить так, чтобы разговор с Ивонн и Лилианой происходил с промежутком два дня. Поскольку если обе женщины будут на связи одновременно, то одна из них услышит, о чем Тур разговаривает с другой, а этого ему хотелось избежать во что бы то ни стало.
Однако Норман все испортил. Он договорился о сеансах в один день. Раздраженный Тур настойчиво попросил его выйти в эфир, объявить, что «у них все хорошо» всем тем радиолюбителям, которые всегда находились в эфире в момент радиосвязи, и затем отключиться. Но радиолюбитель должен следовать определенным процедурам, когда выходит в эфир, и ответственный Норман остался сидеть у микрофона достаточно долго, чтобы итальянскому радиолюбителю сказали, что Лилиана готова к разговору.
Тур разозлился и обрушился с бранью на Нормана. Разве он не понял, что Ивонн в Норвегии сидит и все слышит?
Норман уставился в одну точку. Он чувствовал себя раздавленным.
В тот вечер за столом было тихо. Норман сидел и клевал еду. Тур ушел после супа[262].
Однако больше всего Тура Хейердала беспокоили оставлявшие желать лучшего отношения между экспедицией «Тигрис» и консорциумом в лице Би-би-си. Контракт между Туром Хейердалом
и консорциумом гласил, что Би-би-си будет управлять передачей любых новостей об экспедиции. Именно этот пункт британская телерадиокомпания старалась неукоснительно соблюдать. Чтобы помешать Хейердалу установить неконтролируемые связи с внешним миром, Би-би-си поначалу хотела запретить любительское радио на «Тигрисе». Однако Хейердал сознательно пошел на нарушение этого требования, в том числе из соображений безопасности на борту[263]. Опыт предыдущих путешествий показал, как важно установить связь с радиолюбителями, и он не забыл, что oни значили для него в критической ситуации, когда «Кон-Тики» выбросило на риф Рароя. Би-би-си сдалась, и любительский радиоприемник со старым добрым позывным «ЛИ2Б» занял свое место. «Тигрис» быстро стал популярным у радиолюбителей. В их кругах установить связь с тростниковым судном знаменитого Тура Хейердала стало вопросом престижа, и Норман работал, не покладая рук, чтобы обслужить все обращения. Обычно радиолюбителю, вооруженному так называемой морской портативной рацией, он передавал метеосводку, координаты судна и сообщал что у них все хорошо[264]. Когда в дело вмешалась Би-би-си, юрист телерадиокомпании Питер Кларк стал давить на все рычаги. Он попытался запретить радиолюбителям связываться с «Тигрисом» и угрожал, что «если они не прекратят надоедать Туру Хейердалу», он сделает все, чтобы лишить станцию права выходить в эфир[265]. Более того, Би-би-си также попыталась отстранить Нормана Бейкера[266].
Пока «Тигрис» находился в Карачи, внезапно появился Питер Кларк. С глазу на глаз он рассказал Туру о том, что финансы экспедиции в опасности. Деньги, выделенные консорциумом, закончатся к концу февраля, и больше денег он не получит. Расстроенный Тур не нашел другого выхода, кроме как попросить Ивонн взять кредит, чтобы покрыть последующие расходы[267]. Но Кларк прибыл не только для разговора о финансовом положении. Он приехал также и для того, чтобы заявить о правах консорциума на все материалы, на этот раз во всеуслышание.