Законы жизни оказались, таким образом, сильнее законов официальных. И это понятно. Переломить силу традиций всего за несколько десятков лет и ввести новые нормы быта невозможно, если им не сопутствуют реформы социальные.
Анатолийская крестьянка не очень-то знакома с правами, которыми ее наделил новый гражданский кодекс, поскольку она чаще всего неграмотна. Для нее есть только одна власть — власть мужчины, который ее эксплуатирует как даровую рабочую силу. Сначала это отец, потом муж, а в случае смерти мужа — очень часто его брат, за которого ее по обычаю выдают замуж. Поэтому случаи, когда безусые юнцы женятся на вдовах много старше их, в Турции весьма нередки.
По официальной статистике, в 1927 году среди турчанок было 92,2 процента неграмотных, в 1935 — 89,9 процента, в 1955 — 74 процента. Крестьяне вообще не очень охотно посылают девочек в школу даже там, где она существует. На конгрессе Общества охраны прав женщины в декабре 1966 года профессор Велиде-оглу рассказал о своей беседе с крестьянином из-под Анкары, который после двух лет обучения забрал свою дочь из школы. «Если бы училась дальше, — говорил он, — не позволила бы себя бить, и как жена потом ничего бы не стоила. Если женщина не боится кулака, то и работать не приучится». Профессор также подчеркнул, что турецкие женщины постепенно теряют права, данные им Ататюрком. «Мы хотим, чтобы права женщин были не просто записаны на бумаге, а чтобы они пользовались ими в жизни».
Тяжелое положение турчанки отягощает еще неслыханно высокая рождаемость. Семья из восьми-десяти человек — явление самое обыденное. Что ни год, то приплод… И поэтому тридцатилетняя женщина, измученная бесконечными родами и тяжелой работой, часто выглядит шестидесятилетней старухой.
Для турчанок поэтому большое значение имеет проблема контроля над рождаемостью. Как только меджлис принял закон, разрешающий пользоваться контрацептивными средствами, многие женские организации стали вплотную заниматься этим вопросом. Одной из таких организаций является Союз женщин с университетским образованием. Я сама присутствовала на нескольких собраниях и в деревнях и в городах, которые проводил этот Союз. И вот что интересно: простые турчанки не только не избегали разъяснительных лекций, но явно стремились к ним, тем более что религия не препятствует этому. Коран гласит, что надо иметь столько детей, сколько можешь прокормить. И имамы тоже пока что не вмешиваются в работу женских организаций, может, просто потому, что она только начинает разворачиваться…
Мне вспоминается одна такая встреча в начальной школе в старой Анкаре, вполне современном здании среди трущоб. Меня привезла туда организатор встречи, весьма интеллигентная и образованная госпожа. В своей лекции она очень доходчиво разъясняла, какое значение имеет ограничение рождаемости для самих женщин и для благосостояния их семей. Я смотрела то на нее, то на окруживших ее слушательниц. Большинство из них одеты, как одеваются анатолийские женщины: пестрые шаровары, цветная кофта и платок на голове; некоторые из них держали на руках детей. Глядя на них, я не могла отделаться от мысли, что вижу перед собой представительниц двух разных миров, которые только сосуществуют рядом друг с другом, как сосуществует старая Анкара с новой… Эти деятельницы из Союза работают весьма энергично и не жалеют сил. Как-то раз упомянутая госпожа, будучи в маленьком городке близ Анкары, не постеснялась забраться на минарет мечети и через микрофон, которым собирают мусульман на молитву, обратилась к местным жительницам, приглашая их послушать лекцию о материнстве.
С такой же отдачей и энергией работают и медики. На встрече в школе, о которой я говорила, врач-гинеколог сумел в очень доступной форме разъяснить значение и способы употребления предохранительных средств. Женщины с интересом слушали его рассказ о том, как частая беременность отражается на здоровье женщины, и о том, что от родов без врачебной помощи ежегодно умирает 10 тысяч женщин… С большим вниманием врача слушала и выглядевшая пожилой женщина с большим животом, на сносях, и молодая мать с младенцем на руках, которая привела с собой шестнадцатилетнюю, уже просватанную дочь… Те, кто умел писать, записали адрес бесплатной консультации, которая вскоре должна открыться в старой Анкаре.
Я нисколько не сомневаюсь, что такая консультация не будет испытывать недостатка в пациентках.
КУДА ПОЙДЕТ ТУРЦИЯ?
Государственный переворот в мае был не только сменой правительства. Он сломал существовавший порядок и открыл шлюзы для мощных новых течений радикализма и революций.
Государственный переворот 27 мая 1960 года, который его организаторы охотно называют революцией, никакой революцией, конечно, не был. Вопреки воле большинства тех, кто его совершал, этот переворот открыл зеленую улицу существенным переменам в общественной и политической жизни Турции. Он открыл возможности для новых общественных процессов в стране, для кристаллизации новых сил, и в первую очередь турецкого рабочего класса и радикально настроенной интеллигенции, нередко выступающей в военных мундирах.
Правда, большая часть передовых и прогрессивных лозунгов, во имя которых совершался этот переворот, осталась на бумаге, но иногда и бумага имеет значение, особенно если эта бумага — конституция. Принятая после 27 мая конституция стала законной основой прогрессивных процессов.
Каковы характерные черты этой новой конституции? Чем она отличается от прежней, которую безжалостно попрал режим Мендереса? Прежде всего тем, что основой ее провозглашен принцип общественной справедливости, уважения гражданских прав и свобод. По новой конституции — и это надо подчеркнуть — государство берет на себя обязательство стимулировать плановое экономическое развитие во имя общественного благосостояния. Чтобы претворить это в жизнь, конституция предполагает создание Государственной плановой организации. В самом начале особо подчеркивается неприкосновенность основных прав и обязанностей граждан. «Турецкая республика, — говорится в статье 2, — является народным, демократическим, светским и социальным государством, которое управляется на основе прав человека». Конституция предполагает также создание Конституционного суда в целях защиты независимости правосудия, общественной администрации и университетов. Специальный раздел конституции говорит о независимости печати, которая неоднократно нарушалась в прежние годы. Введение пропорционального представительства на парламентских выборах вместо прежней системы большинства — по новой конституции — является гарантией от давления какой-либо одной партии. Конституция гарантирует также невмешательство властей в деятельность профсоюзов, и в первую очередь в деятельность рабочих профсоюзов, признает за рабочими право на забастовку и на заключение коллективных договоров.
Конституция 1961 года стала мощным оружием в руках тех, кто борется за претворение в жизнь ее прогрессивных основ. На этой законной основе начали возрождаться запрещенные при Мендересе профсоюзы, удельный вес которых возрастал вместе с численным увеличением рабочего класса. Если в 1937 году число занятых рабочих равнялось приблизительно 180 тысячам человек, то в 1962 году — 860 тысячам, из которых более 200 тысяч человек были объединены в союзы.
Большинство турецких профсоюзов входит в федерацию «Тюрк-Иш», реформистскую организацию, связанную с американскими профсоюзами «AFL-СЮ», от которых она получает солидные денежные дотации. Турецкие профсоюзные деятели часто выезжают на стажировку в Соединенные Штаты Америки, а в Турцию-приглашаются американские советники, которые нередко пользуются большей свободой действий, чем руководящий аппарат «Тюрк-Иш». Так, в 1962 году произошел парадоксальный случай. Официальный советник из Международной конфедерации свободных профсоюзов американец Тэлмайер был выдворен из Турции как «персона нон грата» за то, что выступил против эксплуатации турецких рабочих американской фирмой «Моррисон-Кнудсон». Он оказался левее руководителей «Тюрк-Иш», которая не осмелилась выдвинуть такие требования.