Как показало дело Мехмеда Джана, политические связи ага оплатились им сторицей. Это стало ясно, когда Чошкун и три брата министра Топалоглу начали собирать подписи под петицией, требуя снятия Мехмеда Джана на том основании, что он будто бы злоупотреблял своим служебным положением. (Одно из недоказанных обвинений сводилось к тому, что Мехмед Джан якобы присвоил себе 500 лир, чтобы… сшить костюм.) Когда было собрано нужное количество подписей, делегация во главе все с тем же Чошкуном направилась в Анкару. А уж в столице всё пошло как по маслу… Вскоре в Кадырли приехала специальная комиссия, которая разговаривала не со старостой, а с его противниками. И что же комиссия решила? Мехмеда Джана отозвать немедленно! Кстати, сам он узнал об этом не официальным путем, а от кулаков, которые по возвращении из Анкары громко хвастались, что это они добились его устранения. «Раз он отобрал у нас землю и передал ее другим, — сказали эти ходоки корреспонденту газеты «Миллиет», — он должен был от нас убраться!» Однажды в полночь приехал новый каймакам — и потребовал, чтобы Мехмед Джан убирался немедленно. Тот выторговал все-таки себе пару часов на сборы и покинул деревню «только» в семь часов утра под насмешливыми взглядами Чошкуна и его приятелей.
На этом можно было бы поставить точку. История Мехмеда Джайа как в капле воды отразила механизм власти ага на юге и юго-востоке Анатолии. Остается только добавить, что после его отъезда Чошкун стал вновь возглавлять комиссию по севу риса в Кадырли. И все закрутилось по-старому.
Только одно было новым дело Мехмеда Джана стало известно- всей Турции. Пресса негодовала. Сыпались протесты: Дело его стало предметом запроса в парламенте. Все это случилось всего через два года после переворота, и люди еще надеялись… Но, несмотря ни на что, Мехмед Джан больше не вернулся в Кадырли.
Что может быть лучшей иллюстрацией, чем эта история, к несколько преувеличенному, вероятно, но весьма убедительному определению, которое дала газета «Онджу» турецкой демократии, — «Турецкая демократия — это европейский термин, означающий власть ага».
ЯШАР КЕМАЛЬ И ДРУГИЕ
Не прошло и года после скандала с Мехмедом Джаном, когда мне на глаза попалась (в немецком переводе) книжка одного из известнейших молодых турецких писателей Яшара Кемаля «Жестянка».. Я прочитала ее — и поразилась. Живо и умно написанная повесть — это же история каймакама из Кадырли! Правда, деревня у Яшара называется иначе, но находится тоже недалеко от Аданы. Другие имена носят и герои повести» но как похожи сами события! Повесть Яшара — это рассказ о судьбе молодого каймакама, который во имя справедливости вступает в борьбу с деревенскими ага: он запрещает им отвести воду с реки Саврун для поливки своих рисовых полей. И река та же самая… И сцена подкупа каймакама… Как и в жизни, борьба яшаровского каймакама окончилась ничем; он проиграл и должен был уехать из деревни. Уезжая, он слышит, как у него за спиной оглушительно бьют в жестянки. Это означает, что больше в этой деревне ему лучше не показываться…
Когда я прочитала эту книгу, я удивилась тому, как быстро турецкая литература откликается на события» которые взбудоражили общественное мнение страны! Ведь еще и года не прошло, а уже написана книжка и даже переведена на другой язык! Для меня это было примером отражения в литературе насущных, жизненных проблем страны.
Когда же я получше познакомилась с турецкой литературой и познакомилась с некоторыми турецкими писателями, я еще больше укрепилась в этом своем мнении. Во время постановки в 1965 году одним из авангардистских стамбульских театров пьесы «Жестянка» по повести Яшара Кемаля я узнала вещи еще более поразительные: история с Мехмедом Джаном произошла в 1962 году, а Яшар Кемаль написал повесть в 1954! Есть ли еще такая другая страна, в которой бы литература не только отражала действительность, но и предсказывала события?
Конечно, Яшар Кемаль не был ясновидцем. Названный факт только свидетельствует о типичности подобных случаев в Турции. Сам писатель в связи с постановкой своей пьесы сказал в одном из интервью журналу «Ен»: «До того, как я написал свою книжку, я по крайней мере четырежды был свидетелем таких случаев в моих родных местах около Аданы. И после того как книжка вышла в свет, произошла всем известная история с Мехмедом Джаном».
Яшар Кемаль родился в окрестностях Аданы в 1922 году. По национальности он курд, но пишет только по-турецки… Он гордится «разбойничьими» традициями своего рода, перебравшегося в свое время с востока Турции на юг. Его отец был убит во время одного из крестьянских бунтов. В детстве Яшар говорил дома по-курдски и только в школе научился турецкому языку и теперь в полном смысле слова — турецкий писатель. Жизненный путь Яшара Кемаля типичен для писателей, которые вышли из народа. Ради хлеба насущного он брался за все, что попадалось ему под руку. Он был сельскохозяйственным рабочим, агентом по распределению воды на рисовых полях. Он был общественным писарем и за деньги отстукивал на машинке жалобы, заявления и просьбы. Наконец, в 1951 году он опубликовал в газете «Джумхуриет» серию репортажей, за которые получил первую премию. Это было началом его писательской биографии. Его ранний роман, который повествует о крестьянском парне Мемеде, бунтаре и разбойнике с гор, разошелся тиражом в 40 тысяч экземпляров, а в 1956 году ЮНЕСКО признало его лучшим романом года, и он сразу же был переведен на многие языки[24].
Позднее об этом своем первом романе Яшар Кемаль говорил, как о книге несовершенной, он видел его недостатки. Следующие его произведения на деревенскую тему уже более зрелые. Его книги издаются большими тиражами, а два последних романа переделаны в пьесы и играются в театре. За исполнение одной из них турецкая труппа получила премию на Международном театральном фестивале в Нанси.
Яшар Кемаль не почил на лаврах писателя, он активно занимается политической деятельностью, является одним из деятелей Рабочей партии Турции и сотрудником связанного с партией популярного еженедельника «Ант».
Сначала я прочитала книги Яшара Кемаля, а потом только познакомилась с ним самим, человеком живым, динамичным, из которого ключом бьет радость жизни. У него черные непослушные волосы и черные глаза на смуглом лице. Он сразу же откликается на наиболее жгучие политические проблемы страны. Таким я его запомнила[25].
Естественно, что Яшар Кемаль не единственный писатель в Турции, который своим творчеством служит народу. Но он считается одним из наиболее талантливых представителей писателей молодого поколения и более других известен за пределами страны. В то же время он является (в известном смысле) типичным представителем своей среды. В настоящее время почти все, что есть ценного в современной турецкой литературе, так или иначе примыкает к прогрессивному лагерю, отражает жизненные проблемы общества, и в первую очередь проблемы турецкого крестьянина. Молодых турецких писателей республиканского периода привлекло народное творчество, фольклор. Центрами по изучению фольклора стали созданные еще в 30-е годы народные дома, закрытые с приходом к власти Демократической партии. Часть народных домов издавала свои журналы, предоставляя их страницы начинающим авторам.
Перед молодыми писателями встала тогда задача создания литературы, которая была бы понятна народу, питалась бы соками общественной жизни и отражала в своих произведениях положение анатолийской деревни. Наиболее последовательными представителями такого направления были Назым Хикмет и Сабахаттин Али, автор реалистических рассказов о турецкой деревне. После выхода из тюрьмы Сабахаттин Али пытался скрыться от преследований полиции и был убит при переходе турецко-болгарской границы в 1948 году.
Посеянные ими семена дали всходы. Сейчас можно говорить о целой школе писателей, которые пишут о нужде и эксплуатации турецкого крестьянина, о его борьбе за землю и воду, об уходе крестьянина в город. Одним из ярких представителей этой школы является Орхан Кемаль[26], которого, к сожалению, мне не пришлось узнать лично. Помню, как меня взволновала его повесть «Ребенок, родившийся в поле». Женщина одна, без чьей-либо помощи рожает в поле и, едва успев родить, снова идет работать. Признаюсь, я подумала тогда, что такой сюжет — просто литературная выдумка писателя. Однако мне рассказывали, что в жизни такие случаи — не редкость.