ни Олегом ездили отдыхать прошлым летом. Воспоминания об отпуске кольнули сердце - нужно привыкать к тому, что невозможно скрыться от ассоциаций, а память не заблокируешь. У стойки никого не было и можно было спокойно изучить меню, выбрав то, что хочется, а не то, что навязывают приставучие зазывалы. Юля и не заметила, как к ее столику подошла девушка в длинном, до пят, платье и с покрытой головой. - Вы говорите по-английски? - спросила Юля, уверенная, что придется изъясняться жестами. - Да, немного, - сильный акцент и звонкий, почти детский, голос придавали девушке экзотическое очарование. - Я возьму жареную хамсу с овощами, на десерт - локму, и апельсиновый сок. Скажите, вы скоро закрываетесь? - Не волнуйтесь, мы будем открыты, пока вы будете нашим посетителем, - улыбнулась официантка. Девушка ушла, оставив Юлю в одиночестве. Площадь, еще несколько часов назад гудящая и пестрая, опустела и затихла. Несколько котов доедали свой ужин и лениво уходили прочь от уже закрытых, а потому бесполезных, ресторанов. Что же делать? Как добраться до Стамбула? Завтра вечером у нее самолет - она возвращается домой. Но как выбраться из этой глухомани? Из того, что сказал билетер, следует только два выхода: ждать завтрашний рейс парохода или добираться до другого берега, искать автовокзал и ждать автобус. А будет ли он, этот автобус? И как найти машину? Нанять человека? Вряд ли там есть такси. А как тут прожить до завтра? Отелей нет. Проситься на ночлег? А чем платить? Налички у нее немного - с собой только кредитка. В ресторане расплатиться еще можно, а снять комнату уже не получится. До Юли донеслись вкусные запахи - на кухне для нее жарили рыбу. А на столике уже появился свежевыжатый апельсиновый сок, хлеб и специи. - Извините, здесь можно снять комнату? - почему-то смутившись, спросила Юля. - Простите? Комнату? Тут? - удивилась официантка. - Да.. видите ли.. я опоздала на пароход, а следующий будет только завтра. Мне надо где-то переночевать. - Простите, но у нас нет отелей и комнаты не сдают. Это рыбацкая деревушка, здесь живут рыбаки с семьями. Даже магазины на другом берегу. - Я поняла. Спасибо. Значит остается только один вариант - добираться до другого берега. Но как? Просить рыбаков? Здесь же недалеко, за какие минут двадцать тихим ходом переплыть пролив можно (благо в этой части он довольно узкий). А платить чем? Налички у нее долларов на десять. Юля неспеша ела рыбу и вдруг поняла, что никуда она не сможет поехать. У нее просто не осталось сил. Истерика у крепости ей обошлась дорого - сил на активные действия не было. Хотелось сидеть на одном месте не шевелясь, не двигаясь и ни о чем не думать. А бегать в поисках лодки, потом, на том берегу, машины до вокзала, потом там же ждать автобус или искать банкомат и нанимать такси до Стамбула - нет, она этого не сможет сделать. Официантка стояла у барной стойки и разглядывала позднюю посетительницу. Она не была похожа на туристку. Вернее, она была туристкой, но какой-то странной. Никакого восторга в глазах от хорошо проведенного дня, наоборот, тусклый взгляд, покрасневшие глаза. И сидит ссутулившись, словно на плечах неподъемная ноша. Ей даже стало жаль эту красивую женщину, которую что-то так огорчало, что она не рада ни хорошей и вкусной еде, ни солнцу, ни мраморным водам Босфора. Но время идет и надо мыть посуду и закрываться. Она осталась одна - отец ушел домой как только отплыл пароход (ему завтра рано вставать, в море за свежей рыбой уходить), мама ушла недавно - в последнее время она плохо себя чувствует и уходит раньше, доверяя дочери закрывать кафе. И по времени уже давно надо быть дома - иначе отец придет проверять, все ли в порядке и почему дочери нет до сих пор дома. Но и выгонять посетительницу негоже. Юля уже закончила трапезу, когда к столику подошла официантка. Она понимала, что надо оплатить счет и уходить. Вот только куда? - Я могу вам чем-то помочь? - спросила девушка Юлю на хорошем английском и почти без акцента. - Я не знаю. Мне надо где-то переночевать, а я не знаю, где. Не знаю, что мне делать, - Юля вдруг снова расплакалась. - Не плачьте, пожалуйста. Надо что-то придумать. Я сейчас закрою кафе и сбегаю домой, спрошу родителей, возможно они чем-то смогут помочь. Ну не плачьте, милая. - гладила она Юлю по голове, пытаясь успокоить.- Посидите тут, я не буду убирать этот столик. Хорошо? Юля кивнула, вытирая слезы и только сейчас заметила, что официанточке едва ли больше 16 лет. Она смотрела как та проворно убирает посуду, собирает скатерти, сдвигает стулья и подметает бетонный пол. "Как маленькая хозяйка, - подумала Юля. - наверное так и есть. Ресторан принадлежит семье рыбака - это распространено в таких деревушках. Дочь помогает маме на кухне". Акгюл, маленькая официанточка прибрежного кафе, бежала домой. Она еще не знала, что скажет маме и как уговорит отца, но ей очень хотелось, чтобы женщина, сидящая там, за столиком, переночевала у них. Ей чем-то понравилась эта туристка, что-то родное углядела в ней турецкая девчушка. Дома было тихо - отец спал, а маму она застала за шитьем - занавески в кафе поистрепались и надо было их заменить новыми. Отрез ткани был куплен уже давно - когда Саригюл, мама Акгюл, еще выезжала с отцом в Стамбул. Последние несколько месяцев Саригюл плохо себя чувствовала и не выбиралась дальше деревушки. Все нужные продукты покупала Акгюл вместе с отцом, три раза в неделю переправляясь на другой берег. - Мамочка, что же ты не отдыхаешь? Оставь занавеси, я подошью их. - Не кричи так, отца разбудишь. Ты закрыла кафе? - Да, мама, все в порядке. Мама... - Хорошо Акгюл, иди в комнату, позже поможешь мне на кухне. Надо отцу приготовить на завтра еду. - Мама... там, у нас в кафе, сидит девушка. Ей некуда идти, она опоздала на пароход и ей надо где-то переночевать, можно она переночует у нас? - собравшись с духом выпалила Акгюл. - Какая девушка? Иностранка? - нахмурилась Саригюл. - Да, мама, она иностранка. Опоздала на пароход. - Акгюл, что ты ей сказала? - Мамочка, я сказала ей, что спрошу тебя и отца. - Акгюл, отец будет против. Он и так не жалует иностранцев и терпит их только потому, что они приносят прибыль кафе и дают нам возможность жить. - Я знаю, мамочка. Я поговорю с ним, может он сжалится. Она такая несчастная, горе у нее какое-то, сидит и плачет. - Акгюл, не серди отца. Я еще не сказала ему, что вчера получила письмо от твоей сестры. - Ты получила весточку от Гюлесен?! Как она, мама? - Не кричи! Плохо, дочь. Деньги ей нужны. На что не написала, но похоже, что попала в беду. Ну что ты сразу в слезы! Она знала на что идет, уезжая из дому вслед за проходимцем! - Мамочка, помоги ей, молю тебя! Она хорошая, она такая милая, просто она полюбила! - Акгюл! Чтобы я больше не слышала такого! Ты меня поняла? Что там твоя иностранка?