Если мужчина умирает первым, жена забирает предназначенные для нее деньги; это касается законной жены, потому как о других такой заботы нет. Турок берет законную жену, которой платит, или берет жену в аренду, а жену-рабыню покупает за деньги.
Человек, который хочет развестись с женой, должен отдать ей то, что было записано в договоре при заключении брака; развод производится судьей, и потом оба свободны.
188
Родошто, 1753, 22 martii.
Милая кузина, как давно мы живем в этом городе! Вчера исполнилось 33 года нашего изгнания. Это точно, в Загоне я не прожил и четвертой части этого срока. А писать ли, сколько времени прошло с тех пор, как я его покинул? Правда, это не вредно, а даже полезно, потому как я увижу, за что я должен быть благодарным его величеству Богу, который так долго мне покровительствует. Если хорошо посчитать, тому сорок пять лет, да будет благословенно святое имя Господа. Однако вернемся к женским делам.
Турки, то есть не все турки, а только грамотные, не считают обрезание ни направлением веры, ни заповедью Корана, ни чем-то таким, без чего нельзя попасть в рай. Детей они обрезают обычно в семилетием возрасте. В день обрезания отец ребенка устраивает дома праздник; ребенка же одевают как можно наряднее, потом с музыкой возят верхом по улицам. В руке мальчик держит стрелу, острие которой направлено в сторону сердца, этим он показывает, что готов скорее пронзить себе сердце, чем отречься от веры. Сверстники и доброжелатели радостно провожают его в мечеть, где имам (священник) после некоторых поучений заставляет его рассказать основные положения веры. После этого цирюльник кладет мальчика на ложе, двое слуг держат перед ним простыню, а цирюльник, оттянув кожу на конце его плоти и сжав ее щипцами, отсекает ее бритвой. И отрезанный кусочек кожи показывает присутствующим, говоря: Бог велик. Ребенок плачет и кричит от боли, а присутствующие ликуют: вот он и стал одним из правоверных. Потом мальчика торжественно увозят в отцовский дом, где три дня продолжается пир. Нужно еще знать, что священник не дает имени ребенку, но отец после его рождения берет его на руки и, подняв, предлагает Богу, а также кладет ему в рот немного соли, говоря: прими, Аллах, сына моего, Ибрагима (или другое имя), чтобы твое святое имя всегда было для него таким же приятным на вкус, как эта соль, и не позволяй ему пробовать земные вещи.
Турки считают: то, что оскверняет тело, оскверняет и душу, а то, что очищает одно, очищает и другое; поэтому подготовку к молитве они начинают с омовения. (Верующий человек, говорит Коран, когда ты хочешь приступить к молитве, омой лицо свое, руки свои и ноги свои, а супруги, которые спят вместе, пускай искупаются, а если больные и путники не найдут воды, то чистой пылью пусть протрут лицо свое; поскольку Бог любит чистоту, то он хочет, чтобы обращенная к нему молитва была совершенной, чтобы ему воздали хвалу за милость его и чтобы призвали на помощь его Святое Имя.) Все это, с одной стороны, прекрасно и хорошо, но, с другой стороны, совершенно бесполезно, потому как бедный Магомет не просил именем Христа, а без этого просьба не будет услышана. Я же именем Христа прошу здоровья для своей кузины.
Пока достаточно.
189
Родошто, 1753, 11 junii.
Милая кузина, ты пишешь, что знаешь об обычаях и религии турок не меньше, чем какой-нибудь муфтий. Мне кажется, не стоило бы насмехаться и сравнивать себя с муфтием, у которого борода до колен и чалма, как пчелиный улей. Не серди меня, иначе я больше не стану писать, хотя на половине бросать жалко. Я говорю: турки заповедь об омовении понимают как два омовения, большое и малое. Первое состоит в том, что омывают все тело, делать это обязаны скорее всего супруги, а где нет купальни, там мужчина трижды окунается в реку или море, какой бы холодной ни была вода. Малое омовение заключается в том, что, повернувшись лицом в сторону Мекки, он омывает себе лицо, нос, руки, плечи, ноги.
После омовения опускают глаза к земле и остаются так некоторое время, чтобы прийти в себя и подготовиться к молитве, которую нужно произносить пять раз в день. Первый раз — на рассвете, второй — в полдень, третий — между полуднем и закатом солнца, где-нибудь часа в четыре, четвертый — на закате солнца, пятый — через полтора часа после захода. А чтобы все узнавали время для этих молитв, сигнал подают не колокольным звоном, потому как колоколов у них нет, — для этого есть люди, которые поднимаются в мечеть и, заткнув себе пальцами уши, во всю глотку выкрикивают следующие слова: велик Аллах, нет бога, кроме Аллаха, идите на молитву, ясно говорю я вам. Эти колокола из кожи сначала произносят эти слова на юг, потом на север, на восток и на запад.