Выбрать главу

53

Родошто, 28 junii 1724.

Очень рад я тому, что вы начинаете вставать после долгой болезни и что здоровье хочет опять с вами подружиться. Милая кузина, если здоровье с вами помирится, не стоит его больше испытывать: надо ему угождать и чаще его обнимать, чтобы оно служило вам по крайней мере еще лет тридцать. Никакой необходимости не было просить прощения за то, что вы столько времени не писали. Когда что-то случается не по нашей воле, но по каким-то другим обстоятельствам, то прощать нужно и должно. Пожалуй, излишне было бы писать, с какой радостью я прочитал долгожданное письмо ваше. Я даже скажу вам, на сей раз, спасибо, что вы не ответили на два или три моих письма, потому как это было бы для вас затруднительно.

Тому же, что вы так горячо защищаете женщин[193], я рад, потому как из этого я делаю вывод, что вы уже в добром здравии. Я не утверждал, что добросердечных женщин нет, я лишь сказал, что они — редкость, а среди мужчин людей с благородным сердцем встречается больше. Некий неаполитанский король пришел в дом к королеве и увидел, что она плетет шнурок; король спросил, зачем ей шнурок. Плету я его для того, ответила королева, чтобы тебя им задушить. Король счел это шуткой, но на другой день шутка возьми да и обернись правдой: он в самом деле был задушен[194]. Милая кузина, давайте подобное не будем приписывать добросердечным женщинам, лучше оставим это диким зверям. Добросердечных людей же можно найти не только в низком сословии, но и даже среди князей; правда, редко. Один португальский король, дон Антонио[195], видя, как долго и безуспешно тянется война с Фердинандом и Изабеллой, как тают его сокровища и его армия, решил отправиться во Францию, чтобы попросить помощи у тамошнего короля. Когда он прибыл ко двору короля Людовика XI, его встретили по-королевски, а Людовик пообещал ему всяческую помощь. Через некоторое время, увидев, что дальше обещаний дело не идет, дон Антонио повторил свою просьбу. Людовик, не желая ни огорчить гостя, ни сказать ему правду, ответил ему, что причина такого запаздывания — война с герцогом Бургундским. Дон Антонио, опять оставшись с пустыми обещаниями, снова напомнил о себе. Тогда Людовик дал ясный ответ, признавшись, что ждать от него ничего не стоит, помощь, которую он обещал, он оказать не может. Этот удручающий ответ поверг португальского короля в отчаяние, и он, считая возвращение домой с таким результатом позором для себя, решил, что терять ему нечего, а раз так, то отправится он по свету, куда глаза глядят, и сложит где-нибудь голову. Но прежде чем уехать из Франции, он написал два письма: одно сыну, который в его отсутствие правил страной, а другое — французскому королю. Это второе письмо он отдал одному рыцарю, чтобы тот доставил его королю, когда дон Антонио будет уже далеко. После этого он тайно направился в сторону Рима. Сын португальского короля, получив письмо, собрал вельмож и прочитал им письмо отца, который жаловался на неблагоприятный поворот дел и говорил, что, лишенный всякой помощи, он никого в этом не винит, но считает, что Господь наказывает его за грехи, а ежели он вернется на родину, Господь обрушит свой гнев и на народ Португалии. Чтобы не подвергать народ свой таким бедствиям, дон Антонио покинет страну и поедет в Рим, а оттуда — в Иерусалим, где намерен провести свою жизнь в монастыре и молить Бога о милости к народу. Он просит страну лишь о том, чтобы она признала его сына королем и принесла ему присягу. Письмо это очень огорчило молодого принца и весь Государственный совет, но, не желая противиться воле короля, Совет тут же короновал молодого принца. Тем временем король Людовик тоже прочитал посланное ему письмо, сердце его прониклось жалостью, и он тут же послал людей, чтобы они догнали дона Антонио, помогли ему вернуться в страну и занять свой трон. Дон Антонио получил эту весть и сильно загрустил, понимая, что отказаться от королевского скипетра легко, куда труднее получить его обратно. При всем том, не желая перечить Людовику, он все-таки направился в Португалию, но направился туда с большой болью сердечной, предвидя, что, скорее всего, ему придется вступить в противоборство с сыном, которому он передал свою корону и который не согласится так просто вернуть ее. Такие мысли одолевали его в дороге, и, прибыв в первый же португальский город, он с изумлением увидел, что новый король со всем двором ждет его там и, упав к его ногам, предлагает ему корону, умоляя лишь, чтобы он не лишил его своей отцовской любви. Хотя молодого короля короновали всего лишь двумя неделями раньше, он, как только услышал о возвращении отца своего, тут же поспешил ему навстречу. Дон Антонио, изумляясь поступку сына, из сыновней любви так быстро согласившегося вернуть корону, подумал, что не может быть большей благодарности по отношению к сыну, чем совсем передать ему трон, которого тот заслуживает. Между отцом и сыном начался полный благородных чувств спор, который вызвал у присутствующих растроганные слезы: сын умолял отца снова воссесть на трон, отец же просил сына, чтобы тот не сходил с трона. Оба приводили убедительные и мудрые доводы, стараясь убедить друг друга в своей правоте, и спор этот был во славу как победителя, так и побежденного. В конце концов отец, убежденный просьбами и слезами сына, согласился занять королевский трон и с большой помпой вернулся в Лиссабон. Народ ликовал, восторженно приветствуя и отца, и сына. Милая кузина, если эта история вам не понравится, напишите что-нибудь получше, мне же нравится, потому я ее здесь и изложил. А еще мне нравится, что живу я не в шатре, потому как господин наш уже два дня как уехал и живет в шатре, меня же оставили присматривать за домом. Знаю, вы, милая, на это скажете: вот и оставайтесь дома, потому как вы не придворный. Ладно, пускай будет так, я и вправду с большей радостью провожу время здесь и проводил бы еще с большей радостью, ежели бы вы писали мне письма подлиннее, потому как те, что вы пишете, короче заячьего хвоста. Любите ли вы меня, милая, заботитесь ли о своем здоровье? Я тут замолкаю, потому как спать хочется.

вернуться

193

...вы так горячо защищаете женщин... — Микеш отвечает на воображаемую реакцию кузины, которая «возмутилась» его замечанием (в предыдущем письме) о том, что примеров благородства и самоотверженности еще в большем количестве можно найти у мужчин.

вернуться

194

...он в самом деле был задушен. — Речь идет об Андрее Венгерском (1327—1345), первом муже неаполитанской королевы Джованны I (1326—1382), принце из венгерской линии Анжу-Сицилийского дома. Андрей пытался добиться королевского титула, чтобы разделить трон с женой, и был близок к успеху, но накануне коронации был задушен (королева, как предполагается, была активной соучастницей убийства). Изложенную в письме историю Микеш, судя по всему, взял из книги П. Брантома «Галантные дамы» («Dames illustres», 1665) или из «Исторического и критического словаря» («Dictionnaire historique et critique», 1696) французского мыслителя П. Бейля, позаимствовавшего эту историю у П. Брантома. Описанный эпизод встречается, в том или ином виде, у многих писателей (Лопе де Вега, Кальдерон, Вольтер и т.д.).

вернуться

195

Один португальский король, дон Антонио... — Дон Антонио, португальский король — видимо, персонаж вымышленный. Фердинанд, Изабелла, Людовик XI — реальные фигуры европейской истории второй половины XV в. Как считают венгерские исследователи, душещипательный сюжет о благородном короле Микеш заимствовал (переложив его по своему вкусу) у мадам Гомес (Гомец), французской писательницы (1684—1770), издавшей множество книг с разного рода галантными историями. Скорее всего, некоторые моменты описанной ситуации показались Микешу созвучными судьбе и злоключениям Ференца Ракоци.