Милая кузина, турецкий брак я считаю нелепым: друг друга жених с невестой до свадьбы не видят, а когда увидят, то уже изменить ничего нельзя. Часто жених думает, что ложится в постель с красавицей, а на другой день увидит ее — и придет в ужас. Но законы турецкие к мужчинам в этом отношении благосклонны: ежели муж разочаруется в жене, то закон позволяет ему начать все сначала, потому как он, ежели захочет и ежели достаточно состоятелен, может держать несколько жен. Кроме того, рабынь, сколько захочет, и против этого законные жены не протестуют, им важно, чтобы и им что-нибудь доставалось, а ежели хозяин пропустит исполнение своего долга три пятницы, жена имеет право подать жалобу в суд. Положим, муж и в дальнейшем не намерен выполнять свой долг, — тогда женщина может с ним развестись. Такие примеры, правда, редки, но закон это позволяет. Когда же мужчина разведется с женой, а потом снова захочет ее взять замуж, то и это возможно, закон это разрешает. И вот что еще интересно: женщине, ежели она хочет вернуться к прежнему мужу, позволено, с согласия нынешнего мужа, провести ночь с прежним, чтобы проверить, устраивает ли он ее. Странный это закон, и я не понимаю, зачем его придумали, им виднее; но я ломаю голову не над этим, а над тем, чтобы вы были здоровы. Как раз сейчас пришла мне в голову хорошая мысль: почему женщины здесь так закрывают и прячут себя от чужих глаз? Может, для того, чтобы вызвать к себе еще больше интереса, потому как —
Прошу вас, милая кузина, позвольте мне на этом остановиться, потому как зимой невозможно писать длинное письмо, очень уж холодно, а летом — очень жарко. Уже одиннадцать часов, и перо мое тоже хочет спать.
71
Родошто, 13 martii, 1726.
Ваше письмо, милая, написанное пером, окунутым в мед, я получил вчера. А перед этим получил от вас сразу два письма, и, кажется мне, ежели только это мне не приснилось, что я на них уже ответил. В одном вы можете быть уверены, милая: ежели я не писал, то вы и не могли получить ответа. О, как легко мы прощаем друг другу грехи! При всем том не обольщайтесь, милая. Плохому примеру не нужно следовать, не нужно и мстить. То есть вы, наверное, в наказание требуете от меня такого, что мне и раз в двадцать лет не придет в голову. Вам же как-то пришло в голову спрашивать у меня, кто такие были храмовники и почему их уничтожили? Мне больше по душе полчаса смеяться с Жужи, чем десять часов писать о храмовниках. При всем том — кто не подчинится вам? Я точно подчинюсь, и ежели бы совсем не умел писать, то и тогда бы написал. Милая кузина, напишу о них только то, что слышал и читал. Правда же, большего вы от меня не желаете? Ордена мальтийских рыцарей[263] и храмовников[264] были основаны в Иерусалиме. Мальтийские рыцари — орден более ранний. Некий француз по имени Жерар в 1112 году построил в Иерусалиме большой госпиталь для путешественников и для паломников; госпиталю дали имя святого Иоанна Крестителя и принимали туда всех, кто по доброй воле готов был заботиться о больных и паломниках. Но поскольку все они, почти все без исключения, были воинами, Жерар распорядился, чтобы часть их оставалась в госпитале, а другая часть сражалась против сарацинов, и выдвинул правило, чтобы они обязались подчиняться приказам, жить в безбрачии и до конца жизни сражаться против неверных. Этот рыцарский или монашеский орден скоро приумножился, и их стали называть рыцарями иерусалимского госпиталя Святого Иоанна. Они должны были носить черную рясу, а на груди был нашит восьмиконечный белый крест. Когда сарацины отобрали у христиан Святую землю, рыцарям тоже пришлось уйти оттуда, и они поселились на острове Родос. Но спустя некоторое время могучий турецкий султан[265] не захотел терпеть этих рыцарей по соседству, он осадил остров и, хотя и с большим трудом, захватил его. А тем рыцарям, которые остались в живых, разрешил покинуть остров; рыцари эти поселились на острове Мальта. Тогда их и стали называть мальтийскими рыцарями.
263
264
265