Мы приехали в Батуми в половине третьего дня и оставили его с огромной благодарностью и обещанием нанести ему визит. Мы были голодны, но у нас не было ни русских денег, ни удостоверения личности, необходимого для покупки еды в России. Хизер вошла в хозяйственный магазин на узкой главной улице. Она сказала продавщице, что у нее есть брат в военном лагере за городом, и что она хочет его навестить. Женщина за прилавком сказала ей, что это не обычный военный лагерь и посетителей не пускают. Но после некоторой настойчивости она была готова рассказать Хизер, как туда добраться. Если она была настолько глупа, чтобы навлечь на себя всякие неприятности, она должна была выяснить это сама.
"Как вы думаете, она этому не поверила?" - спросил я Хизер.
«Я так не думаю. Она сделала больше, чтобы избавить меня от неприятностей, чем удивляться, почему я настаивала на том, чтобы знать, как туда добраться. Когда мы собираемся?'
«Не раньше темноты», - сказал я. «Мы должны подождать до сегодняшнего вечера».
Глава 11
Мы с Хизер спрятались в подлеске у высокого забора из колючей проволоки. Была табличка с четкой надписью:
ВЪЕЗД ЗАПРЕЩЕН
Батумский лагерь репатриантов.
ОХРАНЯЕТСЯ СОБАКАМИ.
Собак мы еще не видели, но это, конечно, не значило, что их там не было. Это был довольно небольшой лагерь. Шесть продолговатых деревянных построек и большой квадратный бревенчатый домик. Свет лился из двух небольших зданий и из бревенчатой хижины.
Я осмотрел бесплодную, окутанную тьмой территорию, когда двое мужчин вышли из главного здания и направились к одному из освещенных зданий. Один в солдатской форме, другой в штатском. У солдата была винтовка, и он шел за мужчиной в штатском. Они скрылись в бараке.
«Сэр Альберт - не единственный здесь заключенный, - прошептал я.
«Я нахожу это пугающим», - сказала Хизер.
«Это должно быть кошмар - внезапно узнать, что ты проведешь остаток жизни в концлагере где-нибудь в Сибири в окружении людей, которые даже не говорят на твоем родном языке. В смысле, для русского это кажется достаточно плохим. Но англичанин или американец, он никогда не преодолеет шок ».
«Это неправильно со стороны русских», - мрачно сказала Хизер.
«Думаю, это их идея совместной работы», - сказал я с кривой улыбкой. «В их философии нет места ...»
Я молчал, когда дверь бревенчатой хижины снова открылась и вышли еще двое мужчин. Еще один заключенный со своей охраной. Хизер присвистнула сквозь зубы. Я тоже узнал пленника. Это был сэр Альберт ... Он произвел совсем другое впечатление, чем в Тарабии. Это было видно даже в темноте. Там он, вероятно, все еще питал иллюзию, что есть о чем поговорить с русскими, что он сможет откупиться за свою свободу. Теперь все его надежды превратились в дым. Его плечи опустились, и он чуть не поплелся через территорию. Будущее маячило перед ним, как надвигающаяся холодная тень. И это нанесло его сопротивлению глубокий удар. Двое мужчин вошли в другие бараки, где еще горел свет. Дверь за ними закрылась.
Хизер повернулась ко мне. "Боже мой, ты видел его отношение к своему положению?"
«Да», - сказал я. «Но, по крайней мере, мы знаем, что он сейчас здесь. Я думаю, что этот солдат - его личная охрана и все время с ним ».
"Как вы думаете, в комнате больше никого нет?"
'Возможно нет. Смотри!'
С внутренней стороны забора к нам направился охранник с большой собакой на цепи. Мы затаили дыхание, когда собака начала нюхать рядом с нами. Я специально пробрался в лагерь против ветра, чтобы не допустить подобных сюрпризов. Спустя несколько мгновений охранник и собака прошли. Охранник нес на плече крупнокалиберную винтовку.
«Мы здесь уже больше часа, и это первый раз, когда он проходит», - сказал я. «Если мы закончим здесь через час, он нас не побеспокоит».
«Может быть, это его первый обход», - сказала Хизер. «Может быть, они не начнут проходить раньше восьми, например. Тогда он может прийти снова через полчаса ».
'Это правда. Но мы должны пойти на такой риск.
Я соскользнул на животе к забору. Хизер пришла сразу за мной. Когда мы подошли к забору, я поднял голову и огляделся. Ничего или никто не двинулся. Я повернулся к Хизер.