Когда мы медленно ехали к нему, вышел охранник. У него была автоматическая винтовка.
«Он не поверит нам, что бы мы ему ни говорили», - сказал я. «Он хочет увидеть бумаги. Чем больше, тем лучше. Так что мы должны с этим бороться ».
"Но разве вы не видите этот автомат?" - сказал сэр Альберт. "Они просто взорвут нас!"
«Если вы будете сотрудничать, у нас будет шанс», - сказала ему Хизер.
«Возьми на себя часового», - сказал я Хизер. «Я возьму человека в башне».
Теперь мы были всего в десяти метрах от столба. 'Стоять!' крикнул часовой. Он указал на место примерно на полпути между ним и нами.
Я снова включил тормоз. Охранник в башне повернул автомат так, что теперь он нас прикрывал. Хизер спрятала свой Стерлинг под сумочкой. Я вылез из джипа и пошел вперед, где меня ждал русский. Я был счастлив воспользоваться формой и военной машиной.
«Я отвезу этого человека к турецкой границе, - сказал я. «Приказ от командира Батуми».
Он пристально посмотрел на меня, наверное, подумал, что у меня странный акцент. 'Верный.' Он посмотрел на Хизер и сэра Альберта. Это был молодой человек с ярко-голубыми глазами и острым подбородком. Он держал винтовку наготове и кивнул сэру Альберту. " Гражданин?" Он спросил, был ли сэр Альберт уроженцем России.
' Вот бумаги. Я снова полез в карман. Это был знак для Хизер. Я вытащил «люгер» и целился мимо головы часового в человека в башне.
Он посмотрел на меня недоверчиво. Затем он поднял винтовку. Спустя долю секунды разбилось лобовое стекло джипа. Хизер всадила в него пулю. Охранник получил удар в грудь и отшатнулся.
Его пистолет выстрелил трижды. Пули попали в землю у моих ног, но я не обратил на это внимания. Я осторожно нажал на курок люгера, когда человек на башне на мгновение сдвинулся с места.
Звук люгера пронесся сквозь ночь вместе со звуком других орудий. Человек на башне закричал и упал навзничь, но я чувствовал, что ударил его недостаточно.
Я позвал Хизер. - "Садись за руль и езжай!" Когда я осторожно попятился, глядя на башню, Хизер прыгнула за руль и прибавила скорость. Человек в башне всплыл, поставил пулемет на место и обрушил на нас залп. Пули разбили дорожное покрытие и отскочили от металла капота. Одна пробила лобовое стекло и ударила сэра Альберта по руке. Я осторожно прицелился из «Люгера».
Вильгельмина грохнула в моих руках, и на этот раз я попал в то, к чему стремился. Солдат схватился обеими руками за грудь, упал навзничь и скрылся из виду.
Джип уже ехал, когда я прыгнул в кузов. Хизер резко обогнула тело мертвого часового, дала полный газ и поехала прямо через барьер. Когда мы устремились к турецкой границе, за нами не последовало никакого залпа. Человек в башне также был безвозвратно уничтожен.
На турецком пограничном посту стоял только один солдат. И выключить его не потребовалось никаких усилий. Когда он стоял ошеломленный, слушая объяснения Хизер, я сильно ударил его по затылку рукояткой Вильгельмины. Мы были в Турции. А теперь остальное.
Глава 12
В три часа ночи мы миновали небольшую деревню, погрузившуюся в глубокую тишину. Там мы обменяли нашу русскую машину на большой старый Шевроле. Пока мы ехали, я выбросил форму и форменную фуражку в окно.
Той ночью мы не столкнулись с полицией. Я был уверен, что турки по-прежнему нас ищут. Но, видимо, они не собирались жертвовать своим ночным сном ради нас. Тем лучше, чтобы мы могли беспрепятственно пересечь границу. Днем было бы намного труднее. Кроме того, нужно было учитывать наличие Сезака и Басимеви в прибрежном районе. Они были достаточно профессиональны, чтобы понимать, как мы хотели сбежать. В конце концов, мы не могли появиться на вокзалах или в аэропортах.
Челик был бы очень зол. Если Басимеви или кто-либо из его коллег обнаружит нас раньше него, у него будут большие проблемы. К настоящему времени он знал цель нашей операции и должен был прийти к выводу, что мы много о нем знаем. Очень много. Вероятно, он уже предупредил Копанева и его товарищей.
Как только стало светлее, я стал избегать деревень и поселков. Сэр Альберт был в довольно тяжелом состоянии. К счастью, рана на его руке была не чем иным, как глубокой раной на плоти, но его сопротивление было серьезно подорвано событиями последних нескольких месяцев. Он потерял много крови. Хизер регулярно приходилось перевязывать ему руку. Он смущенно пробормотал о судьбе, что ему никогда не следовало ехать в Турцию. И что это его вина, что его жена и дочь будут убиты. Его было трудно не жалеть.