Здесь в затененной комнате, сурово взглянув на своего друга Исмета и залпом выпив стакан холодной воды, — челюсти свело! — Кемаль одним движением поставил свою короткую подпись под приказом о генеральном наступлении.
Оно началось двадцать шестого августа. Турецкая армия пошла на прорыв волнами по всему фронту. Последовали артиллерийские удары из орудий всех калибров, кавалерийские атаки, броски пехоты и тут и там. То и дело вспыхивали рукопашные схватки — работали штыками и кинжалами. В первые дни общего наступления огненный фронт был прорван на высоте 1310. Конница и пехота пробились в тыл неприятельским корпусам. Возле Афьон Карахисара королевские войска обращены в бегство и уничтожаются.
Собрание овацией встретило депешу Кемаля с фронта: освобожден ключевой город Думлупынар и на другой день — Кютахья! Кемаль обратился к армии с поздравлением и с призывом прорваться к берегу моря. Освобожден затем и Чивриль. И вот близ Чалкей вся королевская армия, со штабами и главнокомандующим Трикуписом, попала в плен! Со знаменем ворвались в Эскишехир…
Отступая, неприятель сжигал города и мелкие селения — горела вся Западная Анатолия. Собрание обратилось с протестом к правительствам Европы. Но спасти селения и жителей могла только сила. Сбросить поджигателей в море! Взяты Айдын, Базаркей и Алашехир! Но враг успел сжечь Магнису. Турецкий летчик рассеял над Смирной прокламации: не поджигать — накажем! Рос список освобожденных селений, остатки королевской армии бежали.
Наконец Греция воззвала: союзники, помогите, спасите, отказываемся от мандата, согласны на переговоры. Консулы на Босфоре воззвали к своим правительствам: шлите военные корабли «для наблюдения за событиями». Британский консул рекомендовал британцам покинуть Смирну.
Обжигающее солнце в мгновение спекало вытекающую кровь, валило солдат на землю, но армия Кемаля все же вышла к Эгейскому морю. На плечах бегущих солдат кавалерия майора Шерефеддина ворвалась в Смирну. Подошла пехота под командованием полковника Мурселя. Родина, получай прекрасную Смирну! Консулы в дымящейся Смирне попросили свидания с Кемалем. Он согласился принять их в Нифе, и они послушно поехали.
По Анатолии прокатилась волна восторженных демонстраций. Кязиму, векилю национальной обороны, Кемаль прислал в Ангору саблю, отобранную у Трикуписа. Вскоре его самого и штабы привезли в Ангору. И Собрание постановило: снять со стола президиума черную скатерть траура, покрыть стол зеленой скатертью освобождения.
Серго протелеграфировал в Ангору: приветствуем, восхищены! Передайте войскам, их славному вождю искреннейшее поздравление, страстное желание услышать о победном вступлении армий в столицу Турции Константинополь.
Из Смирны Кемаль ответил: эта победа, «подогретая существующей дружбою, приобретет еще большее значение. Приношу свою глубокую благодарность за пожелания счастья нашей стране».
Но на Босфоре еще хозяйничал сэр Харингтон, хорохорился: «Нарушаете порядок!» Англия обратилась к союзникам: не допустим Кемаля к Константинополю. Страны Антанты подняли свои флаги на фортах в проливах и на пути продвижения его армии. Ллойд Джордж молил доминионы: выступите! Однако руль событий уже не в его руках…
Чичерин направил державам протест: вы захватили проливы в нарушение интересов России, Украины и Грузии.
Наконец Кемаль смог обратиться к народу с воззванием: «Армия приветствует нацию с берега Средиземного моря». И шестнадцатого сентября, спустя двадцать один день от начала турецкого наступления, последние солдаты-оккупанты сели на суда в Чешме, Анатолия была очищена. Королевский штаб уныло объявил: «Операции в Малой Азии закончены». Франция и Италия спустили свои флаги в Дарданеллах.
Тут же приехал в Смирну Франклен-Буйон — склонить Кемаля к смягчению… Кемаль не возражал — готов остановить кровопролитие.
В конце того года на значительной части планеты возникло небывалое государственное объединение. Все национальности и народности Советских Республик прислали в Москву делегатов на Первый всеобщий съезд Советов.
Среди них был и Фрунзе. Он прошел на трибуну, четко и ясно зачитал Декларацию, затем Договор о Союзе Советских Социалистических Республик.
Сутулясь и щурясь, осторожно поднялся по ступенькам трибуны Калинин:
— Проходили тысячелетия… лучшие умы человечества бились над теоретической проблемой в поисках форм, которые дали бы народам возможность без величайших мук, без взаимной борьбы жить в дружбе и братстве… И вот наконец…