— Я не хочу торопиться, — подтвердил мои догадки Спрут. — Начну снизу, и буду двигаться вверх. Не переживай, ты ничего не пропустишь. Я даже постараюсь, чтобы ты оставался в сознании. Не волнуйся, сладкий, я не трону твою мордашку. Я остановлюсь, когда дойду до твоей глотки, и оставлю голову нетронутой. Хочу, чтобы Топор посмотрел тебе в глаза. Они расскажут ему последнюю историю про нас.
Нагнувшись надо мной, он сделал несколько быстрых, глубоких надрезов на стопах и икрах, и остановился, пометив колено. Я выдохнул сквозь зубы, бросая на него мутный взгляд.
В его расслабленной позе было столько уверенности и беспристрастности профессионала, что мне стало дурно при мысли о грядущем расчленении. Я даже почти потерял сознание, чудом балансируя на грани реальности и небытия. Я уже хорошо знал этот изучающий, сальный взгляд, прикидывающий, сколько можно выдавить из жертвы до того, как она умрет. Я почувствовал, как мир качнулся перед глазами, и взмолился, чтобы Бог забрал мою душу. Сейчас, немедленно.
— Отче наш, — хрипло, почти неслышно начал я, — иже еси на небесех…
Спрут замер, вслушиваясь, но, конечно, не смог понять ни слова старославянской речи.
— Заткнись, — приказал Курт. Я видел, что он начинает злиться, и ускорил темп. — Заткнись, твою мать!!!
Он бы ударил меня, но в этот миг его позвал Рэй. Я закончил читать молитву, и закрыл глаза. Я слишком устал к тому моменту, чтобы сопротивляться неизбежному, и быстро терял последние силы. С трудом я различил голос Рэя, но не понял, что он сказал.
— Проверь.
Я услышал шаги и понял, что Рэй покинул комнату.
— Неужели твой старик понял, где нас искать? — задумчиво проговорил Спрут, и я распахнул глаза, загораясь безумной надеждой. — Нет, вряд ли… только Отто знает, где я, а для этого надо его найти… Ну-ка, маленький ублюдок, — он сжал мои волосы, наматывая на кулак, — что ты рассказал Топору?
Я рассказал Джино всё, но не называл имён информаторов, просто упустил их в рассказе, счел неважными. Нет, Джино никак не мог меня отыскать. Я сам отрезал себе пути к спасению…
…А потом всё произошло быстро. Лесли стоял спиной к соседнему залу, и автоматной очередью его снесло в сторону. Спрут отпрянул в сторону, к пистолету, лежавшему на стуле, и сделал несколько выстрелов в ответ — бессмысленных, бесполезных; стрелявший из соседнего зала был надежно скрыт половиной уцелевшей стены и грудами строительного мусора. Похоже, Курт это тоже понял, как и то, что, оставаясь в комнате, он становится доступной мишенью. Автоматная очередь прошлась по стене справа от меня, чудом не зацепив стола; стрелявший не собирался прекращать огонь, не давая Спруту и секунды передышки. Я не мог видеть своего палача, но был уверен, что мой неожиданный спаситель не даст ему уйти.
Видимо, это понял и Спрут: я различил едва слышную из-за выстрелов ругань, а затем, когда автоматный ливень прекратился всего на секунду — хлопнувшую дверь балкона. Посыпались стёкла, раздался грохот на пожарной лестнице, и тот, кто находился в соседнем зале, прекратил огонь.
Я успел увидеть огромную фигуру, увешанную оружием: человек прыгнул в комнату и метнулся к балкону. Я услышал несколько выстрелов, но впустую: Спруту удалось уйти.
— Сука! — мужчина ринулся ко мне, забрасывая автомат за спину. — Трусливый ублюдок!!! Олег, ты живой?
Совсем близко я увидел злые зеленые глаза. Николай беспрестанно ругался, распутывая веревки на мне, и я слушал его, даже не пытаясь как-то помочь. Он помог мне сесть, вглядываясь мне в лицо.
— Ты…
— Встать можешь? — перебил меня Николай. — Можешь идти?!
Я посмотрел вниз, на отекшие, кровоточащие ступни, приподнялся, но тотчас повалился обратно. Ног я не чувствовал. Ремизов сообразил быстрее меня.
— Не можешь, — сказал он. — Жди меня здесь! С места не двигайся, понял?!
Ник так встряхнул меня, что я едва не упал назад, на залитый кровью стол.
— Ты… один…
— Я здесь один, — быстро подтвердил Николай. — Снял всех помощников Спрута. Вителли скоро подъедет. Сиди здесь, — снимая с плеча автомат, распорядился он. — Я пошел… за ним. Убить суку.
Несколько секунд я просидел, слушая, как трясется пожарная лестница под весом Ремизова. Затем медленно опустился на пол — и на четвереньках пополз к своей одежде. В голове было удивительно ясно. После неожиданного появления Ника и избавления от дальнейших пыток на меня снизошло какое-то необыкновенное, сродни помешательству, нечеловеческое спокойствие. Я знал, что мне делать, и делал это без всякой спешки, последовательно и методично.
Вначале я оделся. Перевернулся на спину, и, стиснув зубы, натянул на себя изрезанные джинсы и порванную рубашку, мгновенно пропитавшиеся красным. С трудом, не сдерживая стонов, надел кроссовки, не тратя времени на то, чтобы завязать шнурки. Лесли лежал рядом с моей одеждой; я забрал его автомат, и пополз в сторону балкона, туда, где исчезли Спрут с Ником. В доме стояла непроницаемая тишина, и я не мог понять, куда они делись. Оставаться на месте я не собирался: если Ник не догонит Спрута, тот вернется, а я хотел найти его первым.
У стеклянной двери я решил подняться. Опираясь о створку повисшей на одной петле двери, я кое-как подтянулся на руках. Тело пронзила дикая боль, по позвоночнику вверх, и я вцепился в дверь, едва не повалившись обратно на пол. Дыхание перехватило, перед глазами поплыли белые пятна, осколки разбитого стекла впились в ладонь, но створку я не выпустил. Я знал — стоит мне разжать пальцы, я свалюсь на пол и уже не встану.
Переждав несколько секунд, я медленно отстранился от двери. Сделал шаг. Боль вспыхнула с новой силой, и только жажда добраться до своего палача удержала меня на ногах.
Я выбрался на пожарную лестницу и посмотрел вниз. Всё это время мы находились на шестом этаже; лестница вела наверх, и я начал подъем. Я не знал, куда побежал Спрут, и шел на крышу, чтобы оглядеться. Я поднялся вверх всего на два этажа, и выбрался на парапет.
Крыша казалась безлюдной, я не слышал ни звука, но на всякий случай покрепче стиснул автомат, держа его одной рукой. Второй я всё пытался найти опору, но здесь, под низким, тяжелым небом, ухватиться было не за что. Трансформаторная будка, шахта лифта, несколько сломанных антенн и кучи мусора — Спрута тут не было. Как и Ника.
Я медленно пересек крышу и опустился на колени, окидывая взглядом окрестности. Дом и в самом деле пристроился на окраине города, как я и предполагал: вокруг теснилось ещё несколько домов пониже, невдалеке виднелось шоссе, по которому носились автомобили, и ни один из них не сворачивал к этому блоку. К дому вела только одна узкая дорога, вдоль которой я не заметил ни одной припаркованной машины. Район явно приготовили под снос. Мне показалось, что я на острове, и ни один из проходящих мимо кораблей, автомобилей автострады, не замечал сигнальных огней о помощи.
Я перегнулся через край, заглядывая вниз. Двор, окруженный заброшенными домами, казался отсюда каменным колодцем, и в самом его центре лицом вниз лежал Рэй.
Я знал, что у Спрута несколько помощников; теперь, когда я увидел Рэя, мне стало понятно, что Ник сделал с остальными. Я даже не удивился, не задал себе вопроса, как он один мог расправиться со всеми.
Из подъезда показалась голова Ника: русский метнулся за груду мусора, тут же сориентировался, что на крыше сижу я, а не Спрут, и, высунувшись, с яростью махнул рукой, приказывая мне сматываться.
Для этого требовалось хотя бы подняться, а у меня почти не осталось сил. К тому моменту от непрерывного болевого шока в голове помрачилось, но когда от автострады к нашему кварталу на бешеной скорости помчались две черные машины, я сразу догадался, кто это.
Джино всё-таки нашел меня. Я до сих пор не понимал, как у него это получилось, я не оставил никаких следов. Но он сумел это сделать, и, Боже, как же я был этому рад.
Два джипа взвизгнули тормозами, заворачивая к нашему двору, и в тот же момент за спиной раздался голос.
— Вырвался всё-таки…