– Хочу, очень хочу… – вымолвил я. И заснул как младенец.
Утром, перед тем как разойтись по своим интересам, Старый вдруг пригласил меня в гостиницу «Ялта».
– Прямо внутрь? – уточнил я, удивившись.
– Да, старый. На шестнадцатый этаж.
В те далекие советские времена гостиница «Ялта» называлась еще и международной, жили в ней преимущественно иностранцы, цеховики и какие-нибудь звезды балета, имеющие валюту. В гостинице все продавалось за доллары, фунты, лиры или дойчмарки. На шестнадцатом этаже располагался валютный бар с рестораном, где, как рассказывали, лабала умопомрачительная вокально-инструментальная группа… Простых советских граждан КГБ даже близко к главному входу не пускал. Было чему удивиться.
Ровно в шесть вечера я прибыл к подступам отеля, сел на теплый камень, возле которого был уговор встретиться, и начал вертеть головой, так как не знал, с какой стороны явится Старый… Он опаздывал, а я, закрыв глаза, оборотил свое лицо к вечернему солнцу, множа веснушки на щеках и на носу.
– Привет, старый! – услышал я гайморитный голос однокурсника.
Он пришел не один, а в обнимку с молодой женщиной, совершенно белой как телом, так и короткими волосами, стриженными под каре. У нее даже брови и ресницы оказались белыми. А глаза – синими. Она была совсем некрасива, с толстыми крепкими ногами, тяжелым низом, большегрудая и невысокая ростом.
– Чувак, – обратился ко мне Старый, – это девушка Лина. – Она из Финляндии. Гид.
Финка протянула мне влажную ладошку и повторила неожиданно нежным голосом:
– Лина.
Лина с длинным «и». Лииина…
Мы пошли к гостинице и вошли прямо через главный вход. К нам тотчас подступили люди с квадратными гранитными челюстями.
– Это с мной, – успокоила охрану финка, предъявив аккредитацию. – Пошли.
Она говорила по-русски почти идеально, только чуть-чуть нараспев. Встреча с ней была первым моим знакомством с представителем западного мира, девушкой, чьим распевным голосом я заслушивался, пока мы поднимались в лифте на мистический шестнадцатый этаж.
Я был потрясен и полчаса смотрел на барные полки с невиданными бутылками с неизвестными названиями. Да и прочитать я ничего не мог, как типичный моноязычный представитель совка. Старый тем временем целовался с Линой, а в коротких промежутках мне заказывали какой-нибудь фантастический коктейль. Я тянул через трубочку красно-зеленую смесь и глазел по сторонам. Вдруг загрохотала музыка. Где-то за стеной, видимо, в ресторане, приступил к работе супервокально-инструментальный ансамбль, который аутентично исполнил несколько вещей группы «Pink Floyd». Я тащился по полной, как будто меня в одно мгновение переместили из СССР куда-то в западное, лондонское и антисоветское… Уши радовались музыке, а кровь, разогнанная коктейлями, заставляла чувствовать быстро бьющееся сердце.
– Чем платить будешь? – поинтересовался бармен с усами на манер шведского лесоруба, свисающими ниже подбородка.
И тут я неожиданно для себя заявил:
– Васиз лос!!!
– В говнос уже, придурок?! – спросил бармен.
– Холуй империалистический!
– Я тебя щас комитету сдам!
Здесь вмешалась Лина и что-то сказала мастеру алкогольных комбинаций на английском. Косящий под шведского лесоруба отвалил обслуживать пожилую пару французов.
Вскоре мы ушли из бара и поднялись еще на несколько этажей, где Лина открыла ключом дверь маленького номера, в котором стояли диван-кровать, продавленное кресло, стол с чисто русским графином, на две трети наполненным водой, стаканами Мухиной и теликом «Рубин 205» отечественного производства. Ну еще шкаф стоял. Да, и душ был.
Лина объяснила мне, что гид не слишком почетная профессия, поэтому фирма предоставила ей этот недорогой номер.
– В Финляндии я студентка, а здесь подрабатываю летом, пока сезон.
«Какая же она вся белая, – еще раз подумал я. – Даже родинок нет. Альбиноска?»
Лина достала из шкафа фугас ялтинского портвейна, Старый открыл его и разлил по граненым стаканам.
Отечественная химия смешалась с западной, мне было хорошо и даже прекрасно. Сидя в кресле, с прикрытыми глазами, я пытался о чем-то думать, но мысли разлетались в разные стороны, как искры костра – никчемные, красивые, сгорающие бесследно.
– Старый! – услышал я издалека. – Старый! – Я открыл глаза и увидел товарища. Он был совершенно голый и продолжать хлюпать греческим носом возле моего уха. – Иди, – прогнусавил.
Оказалось, что прошло прилично времени. Я огляделся и увидел на застланной простынями диван-кровати совершенно голую Лину. Девушка смотрела на меня, бесстыдно распахнув белое тело…