За двухтысячные бизнес его вырос чрезвычайно, и он теперь со своей сотней предприятий, выпускающих ультрасовременные полимерные изоляторы, стал одним из главных поставщиков РАО. К две тысячи десятому году Саня Перец, а теперь Александр Иванович Верещагин, прочно поселился в русском списке журнала «Форбс» и два раза в год посещал торжественные обеды Президента России.
Единственное, чем не был богат магнат, так это семьей. То ли из-за безумного десятилетия и каторжной работы, то ли просто не случилось, но Александр Иванович проживал бездетным и неженатым, справляя свои плотские нужды с девушками, которые охотятся за «форбсами», а когда хотелось быстро и без манер, вызывал в свою рублевскую резиденцию штук двадцать прошмандовок, выбирал парочку и ими утешался.
Но деньги и любимая работа, оказывается, не все, что нужно человеку для полноты жизни. Александр Иванович давно это понимал и страдал душевно. У всех товарищей молодости давным-давно сложились семьи, у кого-то по две, и по три даже, а он лишь раз пожил с рыжеволосой девушкой один месяц всласть. Казалось, что вот она – его избранница, жена, мать, но девица выложила к первому числу свои нешуточные материальные требования, и он пнул ее с крыльца каблуком ботинка в модельный зад… На одном из застолий дружок детства Рыков, преуспевший на венчурном рынке отец семейства с милой женой Лидочкой, посоветовал не пытаться искать женщин в дорогих клубах и не летать на известные курорты, где красивого мяса полные пляжи.
– Там, в дорогом блядовнике, ты, Саня, никогда никого не найдешь, кроме приключений на свою уже немолодую жопу!
– Что же делать? – попросил совета Саня Перец.
– Спускайся в метро! И езди пару недель с народом. Может, и высмотришь кого. Только в подземке есть еще бескорыстные женщины. Главное, – предупредил приятель, – сними с руки свой платиновый турбийон и оденься попроще!
Эта идея запала в мозг Александру Ивановичу, и он обдумывал ее со все нарастающим воодушевлением. Он даже отказал себе в оральном сексе, производимом ловким ротиком секретарши Милы каждое утро – для тонуса, конечно. Олигарх решил воздерживаться от всех видов любовных утех, чтобы глаз посвежел и он не промахнулся, не отсеял, не пропустил ту единственную суженую, когда случайно встретит ее в подземной электричке.
Наконец он решился в предстоящий понедельник посетить московское метро, посчитав, прикинув, что не был в нем года с девяностого. Как оно там сегодня, лучшее в мире?..
Александр Иванович послал домработницу на вещевой рынок за простыми, для народа, вещами, даже трусы велел купить дешевые. Весь вечер воскресенья мерил покупки, ужасался своему отражению в зеркале, ржал и офигевал оттого, что вся страна носит такое. Он подумал, что надо трусера с волком из «Ну погоди!» засветить Милке и велеть, чтобы сама такие носила. Однако на зайчика не встанет, подумал Александр Иванович.
В понедельник, в семь тридцать утра, небольшой кортеж из «Мерседеса» и джипа прикрытия припарковался возле станции метро «Речной вокзал», и Александр Иванович, проинструктировав охрану, что кататься будет до «Тверской» и обратно, чтобы не дергались зазря, если со сканера пропадет, набрал в грудь побольше воздуха, выдохнул, поплевал через левое плечо, выбрался из комфортного бронированного «Майбаха» – и стартовал.
Станция была до боли родная, когда-то он жил на «Речном», станция из его детства, лишь турникеты поменялись и народу целое море прибавилось. Он отстоял очередь в кассу и протянул в окошко пятитысячную купюру, чтобы купить жетон – или чего там нужно… То, что он услышал в ответ, также было родом из семидесятых. Его материли так, что даже очередь аплодировала. Наконец нашелся сердобольный старичок и обменял его пятитысячную на искомый билет, зачем-то спросив, есть ли у мужчины социальная карта.
– Нет, – ответил олигарх, но старик уже растворился в толпе.
Александр Иванович протиснулся через турникет, влекомый плотным людским потоком, поймав себя на мысли, что помимо добропорядочных девушек в метро встречаются и порядочные люди. А у стариков особая закалка. Честность не пропердишь, товарищ!
Потом эскалатор – и олигарх вспомнил, как с дружками детства бегал по движущимся ступеням в противоход, а сил было столько, что они по полдня проводили на станции, играя в кто кого догонит…
Вспомнил Верещагин и специфическую атмосферу метрополитена, сложенную из тысяч запахов разных людей, нагретой техники и чего-то еще, приходящего на станцию из черного тоннеля, вытолканного на свет локомотивом поезда. Увидев на перроне милиционера, он почему-то испугался, а потом рассмеялся, чем вызвал подозрение у молодого сержанта. Он успел в последнее мгновение втиснуться в вагон, и этим маневром избежал, как в двенадцать лет, встречи с сердитым ментом.