Мэри свернула талоны, и мы вернулись к киоску.
— Что-нибудь тебе нравится здесь? — спросила я.
— Даже не знаю, — ответила она, разглядывая витрину.
— Чем больше у тебя талонов, тем больше вещей тебе не хочется.
— Наверное, я возьму какие-нибудь солнечные очки. Чтобы тот торговец на пирсе больше не приставал.
— Какие? «Жирный Поросенок» или «Пепе Пью»?
— «Минни Маус», пожалуй. Голубые.
Она указала служащему на очки, и он снял их с витрины. Мэри надела их, и мы вышли на солнце. Я посмотрела на часы.
— Пожалуй, у нас есть еще время на обед.
Пол ждал моих объяснений, снимая и надевая колпачок на маркере. Он всегда выглядел напряженным во время работы, редко расслабляясь до первой вечерней рюмки.
— Куда вы ходили?
— Да в закусочную.
— Значит, вы с Мэри теперь друзья.
— Это ничего?
— Конечно. — Он кашлянул. — Сара, ты ведь не занята в «Дельфине» в среду?
— Нет, а что?
— Я подумал, что мы можем опять провести вместе ночь.
— У тебя дома?
— Если хочешь.
— Ладно.
— Спасибо. — Он кивнул и поднялся.
Наклонившись, он похлопал меня по плечу и вышел из офиса. Я разглядывала геометрический орнамент, появившийся на экране компьютера моего любовника, и молила Бога, чтобы он не ушел от жены.
ЧЕТВЕРГ
Мне удалось проучиться в университете один год. Каждый вечер я проверяла себя, смогу ли провести целый вечер одна. Сначала такая перспектива казалась слишком обескураживающей, и я жульничала, вынуждая своих приятелей и подружек приходить ко мне и отвлекать от занятий. Я планировала это как временную меру, но уже через несколько недель мое гостеприимство принималось как должное, и все студенты, за небольшим исключением, включали душеспасительные беседы в моей комнате в свою обязательную программу на вечер.
Все их стенания были настолько трагичными, что я не рисковала отлучаться из своей комнаты на улицу во избежание того, чтобы какая-нибудь из расстроенных собственной исповедью девиц не выбросилась вниз с крыши студенческой столовой. Мне приходилось откладывать вечерний туалет до двенадцати ночи, а иногда и позже, в зависимости от того, когда последний посетитель закончит свои излияния. Каждый вечер, когда я варила свои макароны, какой-нибудь зарвавшийся новичок прокрадывался ко мне на кухню и, заглядывая в мои сковородки, повествовал о том, как повезло его подружке. И я вынуждена была поглощать свой ужин под взглядами двух аскетов, примостившихся у меня на кровати.
Единственным утешением для меня было сознание того, что моя готовность всегда протянуть моим гостям зеленую кружку фруктового чая ценилась ими несоизмеримо высоко. Я с нетерпением ждала выхода очередного номера студенческого журнала, надеясь, что в нем появится панегирик, написанный одним из спасенных мной от самоубийства (причем незаметно для меня самой). В заголовке было бы сказано: самая отзывчивая, самое надежное доверенное лицо года.
Номер вышел, а обо мне там не говорилось ни слова. Но хуже всего было то, что, как оказалось, каждый второй студент уже сменил человек шесть партнеров, поучаствовал в нескольких скандальных историях и по крайней мере в одном происшествии с кровавым исходом. Мало в каких историях я узнала доверенные мне тайны, а мое представление о личной жизни моих приятелей-студентов оказалось далеко от истины. Я вернулась домой и провела остаток каникул, переживая предательство, читая обо всех вечеринках, которые я пропустила, и чувствуя себя такой несчастной, какой не ощущала себя с самого детства.
Вчера вечером я попыталась вспомнить обо всем этом, когда хотела убедить Пола, что понимаю, как ужасно он себя чувствует. Когда я согласилась пойти к нему домой, то уже знала, что ему хочется поговорить, и приготовилась выразить все сочувствие, на которое была способна, понимая, что это самый прямой путь к восстановлению нормальных отношений.
Мое искусство любовницы подпитывалось скорее моими врожденными способностями, чем страстью. Мне совсем не хотелось стать очередной миссис Марч, поэтому бедствия в семейной жизни Пола больше меня заботили, чем радовали. И мне совсем не доставляло никакого удовольствия находиться в доме другой женщины, возбуждаясь от обмана. Мне просто повезло с тем, что у меня был талант, который не соответствовал моему характеру, я была похожа на монашку с навыками гулящей женщины.
После ужина Пол стал искать свое розовое шампанское. Я думала сначала перепрятать его потихоньку, зная, что все будет в порядке, если после секса он сразу заснет. Иначе, обнаружив себя лишенным привычного домашнего уюта, он захочет пойти куда-нибудь и чего доброго влезет в какую-нибудь драку. Всю ночь я пыталась спустить все на тормозах, боясь, что, как только мы перепихнемся, чувство безысходности выплеснется наружу. Несмотря на все мои старания, к одиннадцати часам вечера мы достигли состояния вязкой неловкости после совокупления, а к 11:20 Пол решил, что хватит сопровождать слезами занятия любовью.