— Это не твой «брахмаширас»! — буркнул Миркин, не отпуская Теплицкого, таща его к вертолёту на жёстком буксире. — Это его «брахмаширас»! И если он выстрелит из него — тут не останется даже микробов! Пойдём, «Арджуна», пора убираться!
— Но я должен вернуть свой «брахмаширас»! — бараном блеял Теплицкий, но топал за Миркиным, потому что профессор не выпускал. — К тому же, прикинь: он завёл его, завёл!!
Миркин не слушал блеянья, он прямой наводкой следовал к вертолёту, за штурвалом которого ожидал неподвижный и флегматичный Третий. Третий даже сейчас, когда нависла смертельная опасность, не шелохнулся — он и не подумал о том, что запросто может улететь сам и сам спастись. Третий ждал шефа.
— Давай, Теплицкий, полезай! — Миркин начал пихать Теплицкого в кабину. Теплицкий брыкался, лягаясь ногами, и верещал:
— Меня обворовали! У меня угнали «брахмаширас»!
— Дундук! — зло плюнул Миркин и забросил Теплицкого в кабину, поддав плечом.
Теплицкий завалился вперёд и бухнулся на сиденье носом. Тут же впрыгнул Миркин и уселся рядом с ним.
— Смотри, куда плюхаешься! — огрызнулся Теплицкий, переворачиваясь. — Ты сматываешься вместо того, чтобы отбирать мой «брахмаширас»! Трус!
— Надвинь наушники, а то оглохнешь! — посоветовал Миркин, протягивая Теплицкому серые наушники, а потом сказал Третьему:
— Взлетаем, Третий! В Донецк!
— Есть! — тут же активизировался Третий, и включил приборы.
Теплицкий сморщил нос и надвинул наушники на свои лопоухие конопатые уши.
— Третий! — заверещал он так, что в наушниках Третьего разорвался болезненный щелчок. — Ты кого слушаешься, а?
— Вас, шеф, — флегматично ответил Третий, уводя вертолёт прочь с поля страшенного «космического» боя. — Но сейчас проф прав: если мы будем торчать тут — то просто крякнем!
— Блин! — бесновался Теплицкий, ёрзая в кресле, словно на гвоздях. — Все на рыбку!
— Беспонт! — прокомментировал позади всех разжалованный Геккон, пролистывая журнал «Политика и право».
— А ты, вообще, Геккон, молчи: ты уволен! — вскипел Теплицкий, едва ли не вышибая лбом иллюминатор.
— Ну и пожалуйста! — фыркнул Геккон, не отрываясь от журнала. — Я лучше в чоп пойду пахать — там хоть бандюги в точку, а не вермахт с гестапо! Тьфу, достал уже меня этот вермахт!
— Заткнись, Геккон! — взвизгнул Теплицкий и навернул кулаком приборный щиток. Тут же вертолёт жёстко встряхнуло, повело вправо и вниз, прямо на высотный дом. Третий, чертыхаясь, вцепился в штурвал, завертел его в попытках минуть фатальное столкновение.
— Третий, что это?? — перепугался Теплицкий, видя в исквецанном иллюминаторе, как проносятся в головокружительном вихре окна и балконы. А потом всё это закрутилось шальным калейдоскопом и упало, дав волю чистому небу.
— Осторожнее, шеф, — посоветовал Третий, выровняв вертолёт. — А то мы все грохнемся!
— Господин мэр, неизвестная машина крушит центр… — с робким стуком из-за двери кабинета возникло перекошенное ужасом лицо начальника гувд. — Рынок разнесла…
Мэр уже сидел и хватался за голову: это он разрешил Теплицкому вскрывать проклятый бункер, разрешил изучать штуковину, которую Теплицкий обнаружил внутри… И вот, все «получили трактор»: проклятая железяка вырвалась на волю и методично уничтожает город…
— Включи! Включи!!! — подскочил мэр, тыкая пухлым пальцем перед собой, на стенку, где висел широкий плазменный телевизор. — Быстрее!
Начальник гувд протиснулся в кабинет, дрожащими пальцами подцепил пульт с дубовой тумбочки и нажал на красную кнопку.
Экстренный выпуск новостей был ужасен, как фильмы Хичкока, поражал воображение, заставлял зубы выбивать мелкую дробь. Центр Докучаевска тонул в клубах пыли и грохоте, валился высотный дом, повсюду — обломки и трупы людей, несчастный телекорреспондент перекрикивает страшенный гвалт и орёт:
— Оно движется к западу… Нет, изменило курс к югу… Уже имеются первые жертвы…
Начальник гувд медленно пятился, выронил пульт, побледнел, как мел, и едва ли не садился на пол, видя то, что происходит у него в городе. Казалось даже, что началась война, вторгся какой-то враг, и через полчаса всё здесь будет оккупировано и сожжено…
Мэр схватился за телефон и, ошибаясь и промазывая, принялся давить на кнопки, набирая номер Теплицкого. Два раза он попадал не туда и со злостью швырял трубку на стол. А на третий раз после гудков голосок Теплицкого булькнул ему:
— Алё? — и тогда мэр осатанел.
— Теплицкий!!! — завизжал он так, что задрожала в шкафу посуда. — Что вы делаете??? Что вы себе позволяете??? Вы видели город?? Так что вы себе позволяете???