— Узкоглазые козлы! — прокомментировал усатый субъект, который смотрел этот тележурнал…
Внезапно всё это исчезло — экраны всех телевизоров одновременно угасли, словно бы отключилось электричество. Кто-то ругнулся, кто-то засвистел, но тут телевизоры заработали вновь. Однако теперь на каждый из экранов выплыло одно и то же лицо — наглое, перекошенное циничной улыбкой узурпатора.
— Что за чёрт? — буркнул усатый субъект, который собирался купить себе машину.
«Чёрт!» — коротко посетовала про себя накрученная домохозяйка, не подозревая даже, почему её любимый сериал вздумали прервать…
Лицо принадлежало Эриху Траурихлигену — с помощью игрек-передатчика, который его инженеры скопировали у опа, турист заглушил все теле и радиоканалы и вышел в эфир, обращаясь сразу ко всему городу.
— Вас приветствует ваш новый мэр! — сказал Эрих Траурихлиген, растянув злорадную улыбку. — Зарплату я никому не повышу, и квартиру никому не дам! Если вам не нравится — говорите, не стесняйтесь, я вас тогда казню, и вам всё станет ни по чём! Теплицкий, для тебя особое сообщение! Ты хотел узнать, для чего нужен «брахмаширас»? Я тебе скажу: «брахмаширас» нужен для того, чтобы убивать! У тебя есть трансхрон, а у меня есть «брахмаширас»! Давай меняться: ты даёшь мне трансхрон, и я возвращаюсь домой, а если не даёшь — вместо этого захолустья останется одно стекло, а вся ответственность за это ляжет на тебя!
— А что я?? Я-то что?? — взвизгнул Теплицкий, оглушая всех в своём вертолёте жутким свистом в наушниках. — Что я ему дам?? Как я ему дам??
Третий молча крутил ручку настройки вещания, чтобы спрыгнуть с проклятой волны Траурихлигена и найти хоть какую радиостанцию. Хоть попсовую — всё же лучше, чем слушать угрозы распоясавшегося фашиста.
— Трансхрон ему дай — он и отстанет! — угрюмо буркнул Миркин, готовясь к тому, что оп вмешается с секунды на секунду, поарестовывает их всех, и он, мятежный профессор-злодей, усядется в игрек-тюрьму на всю оставшуюся жизнь…
— Я не могу! Я не дам!! — заверещал Теплицкий, истошностью своей поднимая даже мёртвых.
— Оглушите его кто-нибудь… А то я сам от него оглохну… — пробурчал позади всех Геккон, который давным-давно принял твёрдое решение: уволиться от сумбурного олигарха и пойти на нормальную работу.
— Может, у него бензин в этой штуке кончится?? — взвизгнул Теплицкий с неподдельным ужасом и сумасшедшей надеждою на авось…
— Кстати, персонально для тех, кто думает, что в «брахмаширасе» закончится бензин: в «брахмаширасе» не закончится бензин, там нет бензина — это вам не «Жигули»! — ехидно рассмеялся Траурихлиген, словно слышал истошный визг Теплицкого.
— А! Он слышит! Он слышит меня!! — перепугался Теплицкий, зайдясь воплями. — Миркин!! Спаси меня!! Это чудовище читает мои мысли!!
— Это чудовище ловит радиоволны… — проворчал Миркин, почти умирая от визга, который Теплицкий создавал в наушниках. — Не ори, Теплицкий, а то я оглохну от тебя!
Шеф приказал не двигаться с места, и все сидели в кают-компании, захваченные тягостным ожиданием, слушая устрашающую речь проклятого туриста..
— Болтает! — прокомментировал Красный, засаливая пальцами страницы сегодняшней газеты.
— Ничего, мы его остановим! — заверил Бисмарк, вскочив вдруг на длинные ноги. — Вперёд, братва, у меня есть план!
— Опять?! — возмутилась Звонящая, кинула мятую газетёнку на пол и никуда не сдвинулась из своего кресла. — Один план у тебя уже был! Сиди, пока не придёт шеф и не отдаст тебе приказ!
— Чёрт! — обиделся Бисмарк, взгромоздился в одно из свободных кресел и закрылся ото всех глянцевитыми страницами журнала «Мир бокса».
Жители Докучаевска, простые обыкновенные люди, оказались прикованы к экранам своих телевизиров. Ужасная катастрофа заставила жителей центра побросать свои домашние дела и забиться под мебель в своих квартирах, ожидая или спасения или апокалипсиса… Теперь же, когда их телевизоры сами собою включились и на экране оказался этот страшный человек — они на четвереньках подползали поближе, чтобы узнать, сколько им ещё осталось жить… Бедняги плакали от страха, не в силах пока что взять в толк: что же происходит? Страх и ужас всё держал их перед страшными экранами телевизоров, на каждом из которых светилось жуткое лицо чудовища.
— Разнесу городишко этот в пух и прах! — свирепо пообещало это лицо, скаля ужасные клыки, и накрученная домохозяйка, не выдержав дьявольского напряжения, упала в обморок, растянувшись на ковре.