Сижу и слышу: идет кто-то по дорожке. Вполне нормальный звук: ботинки по гравию шаркают. И знаешь, Серый, страх меня потихоньку отпускает - как по волшебству. Скоро так храбрости набрался, что один глаз открыл.
Открыл и вижу: идет по дорожке старичок. Хороший такой старичок, ладный. Костюмчик на нем аккуратный, с запонками, галстук, туфли лаковые. Бородища у него была - ух, Серый, ну и бородень! Дед Мороз нервно курит. До земли была борода и широкая, как совковая лопата. И, знаешь, Серый, может, мне, конечно, и показалось, да только весь заиндевел старичок этот. Вот точно говорю: борода и нос инеем покрыты, и запах от него... Как в пещере, во какой.
Посмотрел старичок на меня, подмигнул, и к тем двоим направился. А чуды-юды эти совсем, видно, от страха ошалели: стоят, руками машут, как ветряные мельницы, и орут какую-то чушь несусветную... Какую? Да думаешь я помню? Что-то вроде "йах-наг-нгах-йох-сотот-хи-хастур..." Да, блин, какая разница?! Не суть.
Только слышу я, Серый, как ветер над холмами завыл. Воздух потемнел, сгустился, как сироп, а вонища поднялась - не описать. Холодно и смрадно стало, точно провалился я по пояс в могилу раскрытую, а уж страх какой пробрал... Ну, пугать меня к тому времени уже без пользы было - и так напугали дальше некуда. Но одно я сразу понял: вижу я сейчас вещи мерзкие и неестественные, потому как решили эти гады колдовством нечистым вдарить.
Да только дедок этот шустрее оказался. Поднял руку и начертил в воздухе... Да не крест, что ты прямо как поп какой?! Звезду он начертил, звезду о пяти концах. Сплошной линией начертил, как мы когда-то звездочки октябрятские рисовали.
Сверкнуло. Полыхнуло мне огнем прямо по глазам, я даже зажмуриться не успел. А когда ко мне зрение вернулось, тех двоих уже не было. Только стояли у столба две пары кроссовок, а из кроссовок тех - черный дым трубой, да пятна на земле какие-то.
Гляжу: дед этот, в костюмчике, рядом со мной стоит. Усмехнулся в бороду и руку мне на лоб положил. А что дальше было, Серый, того не помню, только открыл я глаза уже на лосевской платформе, что в километрах шестидесяти от Барановки. Очнулся, смотрю - звезды! Ночь, стало быть. И трясет меня за рукав ментяра; рыло - за день не обгадишь. Пройдемте, говорит, мужчина, со мной, поговорим о вреде алкоголя. Посмотрел я на его "лычки", ткнул "корочкой" под нос, тот сразу увял, а тут как раз электричка на город. Зашел я в вагон, сел у окошка и давай по карманам шарить, все ли на месте. Деньги есть, документы в кармане, ключи от квартиры тоже, телефон, "ствол" табельный. Часы, правда, командирские мои остановились. Намертво встали. Ну, не велика потеря...
Короче говоря, Серый, рассказал я тебе, что со мной приключилось, а теперь самое главное расскажу. Расскажу, почему я теперь на работу - ни ногой. И вообще не знаю, куда податься, потому как...
Потому как, Серый, не рассказал я тебе еще одну штуку - самую страшную. Когда эти тварюки мне в башку инфу закачивали, они, до кучи, рассказали как именно нашу Землю-матушку захапывать будут. Мы, как я понял, даже ничего не заметим, просто вывернет нас в их измерение как носок штопаный и все дела, а память у нас сама изменится... Да, знаю, чушь это все... Да успокоился, успокоился уже. Ты до конца дослушай.
Я как в город приехал, решил накатить с полкило, потому как в голове черт знает что творилось. А на вокзале у нас что из круглосуточного? Правильно, "Поляна". Так что пошел я прямиком в "Поялну". Вот только "Поялны" никакой там и не оказалось... Может, конечно, и переименовали, всякое бывает. Да только что это за название такое: "У Слепого Дудочника"? Бред сивой кобылы!.. Что? Говоришь, лет пять уже как открылось? Да не гони! Да что ж я, по твоему, бухаловки вокзальные не знаю?!.. Ну, ладно, давай еще по одной. Тут, как говорится, без бутылки не разберешься...