— Бог ты мой, — сказала Лив Хула. И окликнула инопланетянина: — Антуан, еще выпьешь?
Но толстяк к этому времени решил, что хватит ему терпеть то отношение, которое он встретил здесь. Он — просто человек, который хочет найти свое место, человек, который повидал не меньше, чем другие, даже больше, чем некоторые. Его раздражало, что никто его не слушает. Он вспоминал то время, когда летал на сверхскоростных ракетах, о всех планетах, на которых побывал тогда, о вещах, которые видел там. Свежее Дыхание, Танец Шамана и Четвертина, Примроза Два и Солнечная Тысяча: он рассыпал себя, словно горсть монет, по всем звездам Лукоморья, до самой Радиотехнической Бухты. Он забирался в самые глубины космоса в те дни. Вместе с Эдом Читайцем они прокатывались волной по искривленному пространству. У него была своя ракета, он назвал ее Цыпка Кино. Но его угнетали одиночные полеты.
На планете Санта Муерте он надышался чего-то такого, что отразилось на легких и на сознании, так что он не мог сообразить потом, что к чему. Так приходилось платить за звание звездного летчика.
Какого черта, подумал Антуан. С собой не унесешь того, что было в прошлом.
По крайней мере он простился с этим баром, видит утреннее солнце и направляется куда-нибудь туда, где можно дышать полной грудью, — в Денежный Стан лежит его путь, где сказочная страна торговых рядов простирается к югу от Прямого проезда, за космопортом и еще дальше к морю. Он щурил глаза от слепящего света, который отражала издали поверхность моря. Он найдет себе работу. Он встретит людей, которые, улыбаясь, действительно рады видеть тебя.
Когда он ушел, в баре Лив Хулы воцарилась тишина. Тенички одна за другой беззвучно отделились от потолка и полетели к женщине в меховой шубе, и женщина встретила их рассеянным взглядом. Запахи поползли из кухни и всех отдушин. Похоже, что каждую из трех женщин беспокоили какие-то свои мысли. Время от времени одна из них подходила к двери и смотрела вдоль улицы в сторону дивнопарка, где беззвучно клубился загадочный туман, сотканный дневными химическими испарениями, а другие с надеждой следили за ней взглядом.