Роберт Силверберг
Туризм
Глаза Эйтела не сразу приспособились к темноте и ослепительно ярким, разноцветным, перекрещивающимся лучам прожекторов. Но чтобы понять, в каком странном «зоопарке» он оказался, глаза не требовались. Ночной клуб был полон инопланетян — семь или восемь видов. Чувствительный нос Эйтела сразу уловил всю гамму обрушившихся на него обонятельных впечатлений — фантастическое «рагу» из телесных запахов пришельцев, чужеземных феромонов, трансгалактической косметики, озонового излучения личных защитных экранов, небольших выбросов внеземных атмосфер, просачивавшихся из дыхательных устройств.
— Что-то не так? — спросил Дэвид.
— Запахи. Они потрясают меня.
— Накурено? Ты этого не выносишь?
— При чем тут табак, кретин? Чужеземцы! Пришельцы!
— A-а… Пахнет деньгами, ты имеешь в виду. Согласен, здесь это просто потрясает.
— Несмотря на твою сообразительность, иногда ты бываешь поразительно туп, — пробормотал Эйтел. — Если только не говоришь это умышленно. Скорее всего, именно так, потому что я не знаю ни одного тупого марокканца.
— Для марокканца я действительно очень туп, — невозмутимо ответил Дэвид, — Выходит, с твоей стороны это тоже тупость — избрать меня своим партнером. Твои дедушки в Цюрихе сгорели бы со стыда, если бы узнали. А?
Он одарил Эйтела раздражающе ангельской улыбкой.
Эйтел сердито нахмурился. Он никогда не мог понять, оскорбляет его вертлявый маленький марокканец или дразнит. Однако гак получалось, что Дэвид всегда выходил из этих перепалок с парой лишних очков.
Отвернувшись, Эйтел стал рассматривать публику.
Много людей, конечно. Это было самое крупное заведение Марокко, где собирались чужеземцы, фокусная точка, и множество простофиль приходили сюда, чтобы просто поглазеть. На них Эйтел не обращал внимания. Больше не имело смысла вести дела с людьми. Скорее всего, здесь присутствовали и типы из Интерпола, чтобы не допустить как раз таких сделок, какие надеялся заключить Эйтел. Черт с ними. У него руки чисты, более или менее.
Но чужеземцы! Чужеземцы, чужеземцы, чужеземцы!
Весь зал был заполнен ими. Огромные круглые глаза, паучьи конечности, кожа нелепой текстуры и цветов, не имеющих земных названий. Эйтел чувствовал, как в нем нарастает возбуждение, такое нешвейцарское, нехарактерное для него.
— Ты посмотри на них! — прошептал он, — Они прекрасны!
— Прекрасны? Тебе так кажется?
— Фантастика!
Марокканец пожал плечами.
— Фантастика — да, прекрасны — нет. Голубая кожа, зеленая кожа, никакой кожи, две головы, пять голов. Где красота? Для меня прекрасно одно — деньги. И то, с какой готовностью они ими швыряются.
— Тебе не понять, — сказал Эйтел.
Вообще-то Эйтел и сам себя не вполне понимал. Вскоре после того, как первые чужеземные туристы прибыли на Землю, он почувствовал, что они расшевелили неожиданные области его души: странные предчувствия, неясная космическая тоска. Когда в сорок лет обнаруживаешь, что существует что-то помимо Панамских трастовых фондов и банковских счетов, это немного беспокойно, но и восхитительно. Он застыл в состоянии восторга и душевного смятения. Потом посмотрел на Дэвида и спросил:
— Где твой кентавриец?
— Я его не вижу.
— Я тоже.
— Он клялся, что будет здесь. Зал такой большой, Эйтел. Пой-дем поищем.
Воздух был насыщен красками, звуками, запахами. Эйтел осторожно обошел застолье красных ригелиан с грубой ноздреватой кожей, сильных и шумных, словно толпа американцев на пикнике. За ними сидели пять гладких, волнистых стеропидов в респираторах конической формы. Это хорошо. Стеропиды — легкая добыча. Если сорвется сделка с кентаврийцем, они смогут стать клиентами Эйтела.
Как и вон та троица с Арктура: плоские головы, седеющие зеленые волосы, три глаза, сверкающие, как бело-голубые солнца. Аркгуриане были жуткими транжирами, хотя редко интересовались товарами Эйтела — предметами изобразительного искусства, ну или почти предметами изобразительного искусства. Может, следует раскрыть им глаза. Проходя мимо, Эйтел для начала одарил их улыбкой: обычный землянин, налаживающий дружеский контакт на пути, возможно, к более тесным взаимоотношениям. Однако арктуриане не отреагировали. Они глядели сквозь Эйтела, как будто их глаза не воспринимали ту часть спектра, в которой он обитал.
— Вон, — показал Дэвид.
Да. На другой стороне зала находилось бирюзовое существо, необычно длинное и тонкое, выглядевшее так, будто оно представляло собой сооружение из высококлассной резины, натянутой на беспорядочно собранную арматуру из коротких стержней.