Ионов потребовал, чтобы Усман Ходжаев объяснил, почему он скрыл от командования корпуса направление, по которому ушел эмир.
Но Усман Ходжаев ответил, что не он прислан нам на помощь, а мы должны помогать ему и что, следовательно, он не обязан отчитываться в своих действиях перед командованием корпуса.
— Бухарскому отряду легче было преследовать эмира, чем русским красноармейцам, — заявил Ходжаев. — И если Данияр не сумел взять эмира, то Роганов и подавно не взял бы его. А золото, которое захватил бухарский отряд, в конце концов ценнее самого эмира.
В составе первого правительства Бухарской Народной Советской Республики партия националистов-младобухарцев была достаточно сильной, и Усман Ходжаев вел себя вызывающе. Через несколько дней после этого разговора он демонстративно женился на первой красавице эмирского гарема, дочери гиссарского бека, которую Овлия-Кули два месяца назад отдал в жены своему повелителю в знак признания его власти.
Бегство эмира в Афганистан лишало басмачество на всей территории Средней Азии единого руководства. И если бы не предательство младобухарцев, с басмачеством как с массовым политическим движением на территории Средней Азии было бы покончено еще в 1921 году. Но двурушническая политика младобухарцев в правительстве Бухарской республики сильно тормозила борьбу.
В 1921 году басмаческое движение в Средней Азии распалось на отдельные очаги. Наиболее сильным движение басмачей было в Хорезме, Фергане и Восточной Бухаре. В своей тайной борьбе за власть младобухарцы рассчитывали на басмачей и не были заинтересованы в быстрой ликвидации бандитских шаек. Продолжая вы-давать себя за сторонников Советской власти, младобухарцы всячески срывали ее политику.
В то время как Коммунистическая партия прилагала все силы к тому, чтобы наладить в Бухаре мирную жизнь и приступить к социалистическому строительству, младобухарцы разжигали национальную рознь между народами Средней Азии и пытались вызвать ненависть местного населения к русским.
Во главе ревкомов, создаваемых в кишлаках, Усман Ходжаев старался поставить людей из зажиточной части населения. И нередко председателями ревкомов здесь оказывались бывшие курбаши и эмирские чиновники. Политсостав корпуса разъяснял дехканам задачи Советской власти и в ряде случаев удачно разоблачал предательскую политику младобухарцев. Однако полностью очистить советский аппарат политработники корпуса не могли.
Чем глубже Красная Армия проникала в Восточную Бухару, тем труднее было обеспечить наши части продовольствием и фуражом. База снабжения, расположен-ная в Карши, осталась далеко в тылу. Полки 2-й кавалерийской бригады, охранявшие коммуникации в Карши и на Сангардакском перевале, не в состоянии были организовать надежную охрану обозов. Части корпуса получали только боеприпасы, фураж же и продовольствие должны были заготовлять на месте.
Правительство республики обязанности по обеспечению частей корпуса продовольствием и фуражом возложило на Диктаторскую комиссию. Но Усман Ходжаев поручил самим частям эту трудную работу. Командование корпуса, не имея наличных денег, продовольствие и фураж брало у дехкан под расписки. Но неграмотному дехканину эти клочки бумаги ничего не говорили. Используя это, реакционные элементы повели бешеную агитацию, обвиняя нас в грабеже. Нередко контрреволюционную работу в том или ином кишлаке возглавляли председатели ревкомов — ставленники Усмана Ходжаева.
Чтобы парализовать действие враждебной агитации, комиссар бригады Логинов принял контрмеры. В полках и эскадронах выбирались политбойцы из числа наибо-лее сознательных красноармейцев и коммунистов. Как только подразделение занимало кишлак, политбойцы расходились по кибиткам и как бы случайно заводили разговоры на политические темы. Выяснив настроение хозяина, политбоец начинал беседу. Эта форма работы очень быстро оправдала себя, тем более что в качестве политбойцов обычно назначались представители местных национальностей либо русские, владеющие местным языком (таких было довольно много, и это не удивительно, если учесть, что многие красноармейцы прожили в Средней Азии по нескольку лет). Индивидуальная агитация оказалась более действенной, чем массовые собрания местного населения. На собрании соседи, опасаясь друг друга, обычно молчали. Зато в личной беседе люди охотно высказывали свои самые сокровенные думы. Изучив таким образом настроение жителей кишлака и выявив наиболее сознательную и активную часть бедняков и середняков, старший политработник назначал общее собрание.