Я успокоил узбеков, сказав им, что Энвер-паша сидит в Восточной Бухаре и не только не придет в Советский Туркестан, но очень скоро убежит и из Восточной Бухары.
11 июня бригада прибыла в Гузар. Здесь располагался полевой штаб Бухарской группы войск. Командующий группой Какурин собрал всех командиров частей на совещание.
Он стоял у огромной карты и, водя по ней указкой, излагал план операции. В основу его плана была положена старая тактика борьбы с басмачами: через каж-дые пятьдесят километров предполагалось оставлять гарнизоны, создавая при них базы снабжения. Опираясь на эти базы и используя широкий маневр, кава-лерийские полки должны были разгромить шайки Энвера.
Я не мог согласиться с этим планом. Во-первых, чтобы осуществить его, нам нужны были 23 стрелковые роты, а это значит, что вся 3-я стрелковая дивизия была бы обречена на пассивные действия. Во-вторых, тактика медленного продвижения и закрепления за собой отдельных пунктов оправдывала себя, когда нашим частям приходилось действовать среди враждебно настроенного населения. Расходовать же — столько сил теперь, когда население Восточной Бухары нетерпеливо ожидало нашего прихода, было просто не нужно. Слушая Какурина, я тихо сказал сидевшему рядом комиссару Ратникову:
— Не пойму, мы идем освобождать Восточную Бухару или завоевывать ее?
Ратников, видя, что я могу вступить в спор с Какуриным, ответил:
— Не горячись. Время еще есть. Я сначала поговорю с членом РВС Батуриным. Мне тоже кажется, что Какурин не совсем ясно представляет себе задачу нашей группы.
Когда Ратников только прибыл в бригаду, мне сразу понравился этот умный, спокойный человек. Его дельные советы не раз помогали мне справляться с труд-нейшими задачами. И я привык во всем доверять ему. Вот почему, как ни хотелось мне выступить на совещании, тем не менее, я сдержался.
Вечером 12 июня 1-я отдельная Туркестанская кавалерийская бригада выступила из Гузара и за два ночных перехода достигла Дербента. Появление бригады в Восточной Бухаре заставило Энвер-пашу снять осаду Байсуна.
В этот же день конники встретились со своими мужественными товарищами по Гиссарскому походу — бойцами 8-го Туркестанского стрелкового полка. Встреча эта вылилась в бурный митинг. В полках бригады уже все знали от политработников о предательстве Арифова, Усман Ходжаева и Данияра. Но теперь, когда красноармейцы стрелкового полка рассказали о том, что им пришлось перенести, гнев охватил всю бригаду. Со всех сторон неслись крики:
— Смерть предателям!..
Комиссару Ратникову пришлось приложить немало усилий, чтобы успокоить бойцов. Его выступление на этом митинге мне очень хорошо запомнилось.
— Товарищи красноармейцы, — говорил он. — Еще в Самарканде вы требовали вести вас в Восточную Бухару. Мы с командиром бригады Мелькумовым обещали вам это. И обещали не только потому, что нам хотелось быстрее освободить наших братьев, но и потому, что мы, коммунисты, знали, что наше с вами желание благородно и справедливо, а значит, оно отвечает политике Коммунистической партии и Советского правительства. Теперь мы в Восточной Бухаре. Не сегодня-завтра мы выступим против заклятого врага бухарского народа и всех народов Средней Азии — авантюриста и проходимца Энвер-паши. Но этот поход будет успешным, если вы проявите не только беззаветную храбрость и мужество (в этом я не сомневаюсь), но и будете дисциплинированными, политически бдительными и не позволите вовлечь себя ни в какую провокацию. А такие провокации возможны. Враги, зная нашу ненависть к предателям, будут стараться очернить честных и преданных своему народу людей. Только спокойствие и выдержка, строгое соблюдение советских законов помогут нам вовремя разоблачить козни врагов. К этому я вас и призываю…
Но сохранять спокойствие и выдержку было нелегко. Как только разнесся слух о прибытии бригады в Восточную Бухару, отовсюду стали приходить делегации. Дехкане рассказывали о зверствах, которые чинили басмачи, просили нас выступить как можно скорее. При этом каждая делегация требовала, чтобы бригада в первую очередь шла в их вилайет.
Ратников беседовал с дехканами, разъяснял им обстановку. Но убедить этих измученных людей в том, что необходимо время, чтобы разбить шайки Энвер-паши, было почти невозможно. Перед штабом днем и ночью сидели ходоки из Каратегина, Бальджуана, Янги-Базара и многих других районов.