О позорном поведении Деларма мне стало известно 13 февраля, и уже на другой день я прибыл в полк с конно-горной батареей. Со мною был помощник командира 1-го кавалерийского Алайского полка Кравцов, который приехал в Самарканд из Восточной Бухары в отпуск. Вечером того же дня на собрании командно-политического состава помощник командира полка Бедель и политрук Смирнов рассказали собравшимся о том, как вел себя Деларм в последней операции, и тут же на собрании я отстранил его от командования полком и назначил вместо него Кравцова.
Через несколько дней полк был приведен в порядок, организована разведка. От Устабаева я получил адреса преданных нам людей, с которыми немедленно связался, и вскоре уже знакомый мне Али Усманов сообщил ценные сведения о банде Халбуты.
В кишлаке Варзаминор находилось около 600 пеших джигитов. По дороге от Варзаминора на Вешаб в узкой горной расщелине словно притаился небольшой кишлак Испан, где были сосредоточены лошади и коноводы банды.
Я решил атаковать главные силы басмачей и, захватив кишлак Испан, отрезать банду от коноводов.
17 февраля дул сильный ветер. С утра повалил снег, заметая дороги. Шли последние приготовления к бою. Саперы командира взвода Еринева, пользуясь плохой видимостью, переправляли на левый берег Зеравшана конно-горную батарею Дьяконова. Отделение Харченко готовило плоты. Саперы Азаров, Байбулатов и Еремеев, стоя по пояс в ледяной воде, закрепляли на плотах пушки. Стремительное течение сбивало с ног. Руки коченели на морозном ветру.
— Скоро там? — нетерпеливо спрашивал Харченко. Сильный порыв ветра помешал услышать ответ. Азаров поскользнулся и с головой ушел под воду. Товарищи подхватили и вытащили его. Мгновенно вся одежда, лицо и руки Азарова покрылись тонким слоем льда. Командир взвода приказал уйти в кишлак, но Аза-ров просил разрешить ему остаться, пока не отвалит от берега последний плот.
Снежная пелена закрывала вершины гор. Ветер наметал под колеса орудий снежные сугробы. Артиллеристы Криницын и Ковалев готовили орудия к стрельбе с учетом того, что огонь придется вести во время густого снегопада.
Красноармейцы двигались, облепленные снегом, в заледеневших на ветру шинелях. Изредка слышалось ворчливое:
— Вот тебе и солнечная Азия…
Криницын покрикивал на свой расчет. Жители кишлака Кум, вблизи которого стала на позицию батарея, поили бойцов горячим чаем, принося его в чайниках, укутанных в ватные халаты.
К 3 часам утра 18 февраля 3-й кавалерийский Бальджуанский полк занял исходное положение. 1-й и 3-й эскадроны (Шнеля и Строганова) залегли против кишлака Варзаминора, 2-й эскадрон (Лобанова) стоял за горным отрогом в трех километрах от кишлака Испан. Бойцы прятались от пронизывающего ветра, прижи-маясь к теплым лошадиным бокам.
Труднее всего было пулеметчикам. Наводчики Шилин, Омаров, Павлухин в темноте по глубокому снегу вытащили свои пулеметы на позиции. Теплая вода, залитая в кожухи, быстро остывала. Пулеметчики укутывали кожух своими шинелями, оставаясь на ветру в одних гимнастерках. Командир эскадрона Девятов то и дело посматривал на часы, а красноармейцы — на него.
Зная, как трудно бойцам, я приказал Кравцову подать сигнал, хотя время, назначенное для атаки, еще не наступило. Взвилась ракета и, рассыпавшись, по-гасла в мутной мгле рассвета. Сразу же загремели орудия. Разрывы снарядов разбудили тишину гор. Заговорили пулеметы. Стало как будто теплее. Но вот воздух прорезала вторая ракета и еще не погасла в вышине, как слева, нарастая, раздалось раскатистое красноармейское «ура». Спешенные эскадроны пошли в атаку. Одновременно второй эскадрон Лобанова в конном строю ворвался в кишлак Испан, захватывая в плен басмаческих коноводов и лошадей. В Варзаминоре еще шел рукопашный бой, а эскадрон Лобанова уже оседлал дорогу на Матчу, пулеметным огнем отражая попытки Халбуты прорваться в горы.
К утру бой стих. Остатки банды Халбуты ушли на юг. Большая группа пленных дрожала от холода на окраине кишлака. Специально выделенные команды подбирали раненых басмачей, тут же оказывая им первую помощь. К штабу полка сносили оружие английского образца.