— Вот эти бронезавры, — кивнул головой Бытнов, — таскают боевую технику. Растолковывать — долгая песня. Позже все узнаете — до винтика, до шплинтика.
Здесь, собственно, и не было ничего особенно интересного, поэтому мы заторопились к ракетам. Однако Бытнов принялся нам показывать караульное помещение, воздушный компрессор, дизель, где хозяйничал скромный сержант Акимушкин.
— Агрегат питает энергией всю систему…
— Дизель есть дизель, — прервал сержанта Горин. — В каждом колхозе такие движки тарахтят.
— Это вы напрасно, — проговорил Акимушкин. — ДЭС — сила, без нее Ракетоград мертв.
Но нас больше всего интересовали ракеты.
А Бытнов, словно дразня наше любопытство, вел по кругу. Мы натыкались на какие-то бочки, обошли дегазационную площадку, даже осмотрели траншейные ходы.
На долгожданный окоп набрели неожиданно. Почему-то представлялось, что ракеты обязательно должны стоять на высоком месте, гордо задрав острые носы в зенит. А тут — огромная яма с пологими подъездами, затянутая такой же маскировочной сеткой, как и автомобильные капониры.
— Это что же, недействующая? — полюбопытствовал Гриша. В голосе его не было ожидаемого восторга.
— Снять маскировку! — вместо ответа скомандовал старший техник-лейтенант.
Сетку как ветром сдуло. Ребята от удивления подались вперед.
— Эх ты-и! — изумился Гриша. — Кто же ее так быстро?
— А вот они, трудяги, — кивнул Бытнов на расчет.
Мы только сейчас заметили солдат, колдовавших, подобно добрым джинам, у зеленой лапчатой станины, на которой покоилось что-то длинное, зачехленное, как говорится, с головы по пят.
— Ракета? — произнес первое слово за всю экскурсию Шукур Муминов, и на угрюмом лице его отразилось подобие любопытства.
— Она самая, — ответил офицер.
— Наверно, неисправная, — снова предположил Горин.
— Расчет, боевая готовность! — подал команду Бытнов.
Высокие шесты мгновенно взметнули вверх длинный, словно кишка, чехол. Ракетчики что-то начали крутить слева и справа. Щелк-щелк — послышались едва уловимые щелчки.
— Расчет готов! — доложил офицеру старший и приказал остальным: — В укрытие, за мной бегом марш!
«Джины» растворились.
Мы ахнули: вот это да! Реактивная скорость.
— Чтобы так вкалывать, надо по крайней мере триста шестьдесят пять порций «шрапнели» съесть, — лукаво произнес Бытнов.
В солнечных лучах стремительная перистая стрела отливала серебром. Красный глаз ее сверлил дальний окоем: а ну-ка, сунься кто-нибудь!
Я видел ракеты на московских парадах. Там проезжали на тягачах «дельфины» повнушительней этой красавицы. Но на столичной брусчатке они казались мне какими-то пассивными. Здесь же было достаточно одного слова «Пуск!», чтобы крылатая сигара рванулась в бездну пятого океана отыскивать непрошеного гостя…
Мы стояли молча. К чему вопросы? Все равно Бытнов скажет: «Много будете знать — скоро состаритесь. Успеете еще натанцеваться вокруг этой штучки».
Под бугром, на котором вращалась комбинированная антенна, ребята совсем онемели от увиденного. Там, в емких кабинах станции, лабиринтах шкафов и панелей, был какой-то фантастический мир проводов, кнопок, рычагов, лампочек, приборов и экранов. Мигали белые, красные, зеленые огни, мерцали золотистые всплески, метались росчерки голубых молний.
Прав Гриша: тут нам делать нечего — не хватит извилин в башке. Пусть занимаются своим волшебством головастые технократы…
Глава вторая
С завтраком управились быстро. Сидели по четверо и, стараясь друг перед другом, незаметно уплели по тарелке картофельного пюре с мясом, куска по три хлеба, выпили по кружке густо заваренного чая.
— Повар вот-вот демобилизуется, — с сожалением сказал высокий складный Кузьма Родионов, собирая посуду с легкого металлического столика. — Кто будет готовить? Надо искать замену.
Шукур Муминов оживился, шевельнул густыми бровями, но ничего не сказал.
— Вы же можете готовить дома, — заметил Горин.
— Зачем же? Плачу деньги — и никаких забот.
— Надо семьей обзавестись, — посоветовал Гриша. — Жена бы такие блюда готовила — язык проглотишь! А здесь что? Готовят небось одно и то же.
— Ну не скажи, — возразил старший сержант. Он достал фотографию из кармана. — Глядите, каким я был в начале службы.
Голый по пояс, костлявый солдат. Худоба оттеняется крупными скулами. Руки какие-то безмускульные, как плети.