— Во-первых, старших не положено перебивать, товарищ рядовой. Во-вторых, решил идти — иди, нечего пятиться назад. — Ребята оглянулись на Сашу и засмеялись. — Старшим назначаю Назарова. Взять противогазы!
Горин юркнул в канцелярию.
— Вы куда? — открыв двери, спросил Дулин.
— Ведомость составлять, товарищ…
— Я сам составлю, а вы сделайте проминочку вместе со всеми. Засиделись небось, а?
Новиков ликовал:
— Что, дипломат, попал в немилость?
— При чем тут немилость? — поморщился Горин.
— Подожди, Гришенька, старшина спустит с тебя жирок. Пулей будешь летать!
Кто шутил, кто ворчал, иные отмалчивались, проверяя противогазы. А Саша разглагольствовал:
— Наш хоть «полезное с приятным» бракосочетает. А раньше были старшины — не приведи бог… Дед мой, царский солдат, рассказывал. Фельдфебелем у них был Файзула Хайрулин. «Век буду жить — не забуду», — говорил дед.
— Насолил? — Муминов настороженно поднял брови.
— Пересолил, Шукур. А пересол-то, он на спине… «Однажды, — рассказывал мой прародитель, — сидим мы вчетвером, покуриваем и перемываем фельдфебельские косточки: деспот, мол, самодур, потомок Чингис-хана… А Хайрулин, видать, подслушал. Только мы притушили окурки каблуками, как вот он, сам Файзула, перед нами.
— Эт-та што такое?! — взвизгнул он, увидав окурок.
Дружки-то мои, рослые хлопцы, вдавили свои окурки в землю, а я сплоховал. Ну и закусил удила Хайрулин.
— Кто курил?
— Все.
— Чей окурок?
Молчим.
— Чей?
— Мой, — отвечаю.
— Мой, — повторили вслед за мной все ребята.
— Ах так? — взвился Файзула. — Взять носилки!
Взяли.
— Положить на них окурок!
Положили.
— Бего-ом марш!
Бежим. Двое спереди, двое сзади. На носилках покоится злосчастный окурок. Рядом трусит фельдфебель с походной лопаткой. Куда? Зачем? Не говорит, сволота. Километров пять рысью мчались. Сколько можно? Все же мы не орловские рысаки… А что, если проглотить этот проклятый обсосок? Только потянулся за ним, как Хайрулин закричал:
— Стой!
Остановились.
— Новиков, рой могилу!
У меня поджилки задрожали: «Кому могилу?..»
Ковырнул раз пять землю — Файзула остановил:
— Хороните окурок.
Схоронили, царство ему небесное, и опять рысью. До самой казармы». Вот какие фельдфебели были… А наш Трофим? Да это чудесный человек! — Саша молитвенно поднял глаза к небу, вздохнул и осмотрел коробку противогаза.
За «колючку» шли шагом. Потом сержант легко побежал, и дружной стайкой все потянулись за ним. Галаб выбирал чистые ровные площадки — такыры, чтобы не вязли ноги. Растянутый строй замыкал Гриша Горин. Как он там?
Я посмотрел на часы. Прошло всего лишь пятнадцать минут, а мне показалось — час. Левой рукой придерживаю брезентовую сумку с ребристой коробкой, чтобы не била по боку. В километре примерно тысяча пятьсот шагов. Начинаю считать: «Раз, два, три… десять, восемьдесят… сто». И снова до ста. Загнул два пальца. Пошел счет третьей сотне. Э, да все равно на пять километров не хватит пальцев. Сбился со счета. Бросил.
Сержант остановил строй и через минуту-другую подал команду:
— Надеть противогазы!
Впереди мелькает щуплая спина Новикова. Она пока сухая. А по моей — пот в семь ручьев. Ну и жара! В Подмосковье я ходил на лыжах на такую же дистанцию, и ничего. А тут слабаком оказался…
Из-под ног выскальзывали юркие ящерки-круглоголовки, слева и справа прятались в норы испуганные суслики, вспархивали стайки пустынных воробьев. Шмыгнул в барханные складки корсак — небольшая пустынная лисица рыжевато-серого цвета с чернобурым кончиком хвоста и большими ушами. А мы все бежали.
Назаров пропустил строй мимо себя, ожидая приотставшего писаря. Сержант заставил Горина привинтить трубку к маске. Значит, Гриша хитрит.
Не доверяя Горину, Галаб взял его под конвой: пропустил вперед, а сам рысит за ним. Сержант, кажется, совсем не устал. Конечно, он же вырос в этих местах, привык к солнцу, пескам. Да и служит уже третий год.
Пытаюсь думать о пустыне — какой я представлял ее и какая она на самом деле. Но это мне не удается: что-то случилось с правой ногой. Портянка, что ли, трет? Креплюсь, не хочется отставать от ребят. Но терпения хватает ненадолго. Выбегаю из строя, сажусь на песок и снимаю сапог. Так и есть — портянка сбилась. Ведь говорил же Дулин, чтобы ни складочки не было. Не проверил…
Надо мной склонился Галаб.
— Натер ногу?
— Пустяки…
Мы бежали вдвоем, догоняя строй. Назаров показал на ребят и широко развел руками: растянулись, мол, так не годится. Он посмотрел на часы и прибавил шагу.