Она закричала:
— Вставай, Мамед, или я умру от страха!
Она кричала мужу прямо в ухо, но хозяин спал крепко и не проснулся. А стук становился всё громче и громче. Глинобитные стены дрожали от могучих ударов. Гюль очень испугалась; она схватила светильник, в котором было налито хлопковое масло, зажгла его и подбежала к двери.
— Кто там стучится? — спросила красавица, трясясь от испуга. Но ей никто не ответил. Дверь треснула, распахнулась, и огромная рогатая голова просунулась в кибитку. Раздался могучий хриплый рёв, и Гюль уронила светильник.
Тут уже все вскочили со своих подстилок! Но в темноте никто не мог понять, что случилось. Гюль кричала, что сам шайтан-дьявол ворвался в дом, дочери бая кричали, что это землетрясение, а ребёнок плакал от страха. Толстый бай схватил в руки ящик с золотом, чтобы скорей убежать из этого проклятого дома, но его всюду встречали разъярённые страшные морды и оглушал протяжный могучий рёв.
Не растерялся только один батрак; он поймал волов и крепко привязал их возле дувала. Только теперь хозяин понял, что не шайтан и не землетрясение, а заколдованные волы разбудили весь дом среди ночи. Он лёг на свою кошму, но долго еще ворочался с боку на бок, прежде чем заснул. Заснула Гюль под атласным одеялом, заснули дочери на мягкой подстилке, и ребёнок уснул в резной деревянной люльке.
Но толстый Мамед и его семья не долго наслаждались покоем.
Вдруг во дворе заблеяли овцы, закричали верблюды и ишаки затрубили во всё горло. Хозяину показалось, что само небо упало на землю.
Он вскочил и закричал:
— Вот теперь это землетрясение! Вы слышите, как ходит земля у нас под ногами!
Все выбежали во двор и увидали, что стена, за которой стоял байский скот, обрушилась, а бараны, ишаки и верблюды с криком, воем и громким рёвом разбегаются из байской усадьбы. Арба, на которой только что привезли глиняные кувшины, лежит посреди двора вверх колёсами, и звонкие черепки устилают землю. А по двору, разрушая всё на своём пути, с взмыленными мордами носятся заколдованные волы.
Богач завопил во весь голос:
— О проклятые волы! Волы, подобные чёрному ветру! Чудовища, подобные чуме и буре! Пусть будет проклят тот час, когда я ввёл вас в свой мирный дом!
Женщины плакали и кричали:
— В этих волов вселился шайтан! Уведи, прогони, отец, этих зверей, или мы все погибнем!
Тогда богач решил:
«И тут я не прогадаю: отдам старику волов, а чтобы не быть в накладе, потребую с него за ячмень деньгами». Он взял палку и погнал волов из усадьбы. А теперь слушай про старика со старухой.
Старик и старуха всю ночь сидели на пороге своей кибитки. Всю ночь они не могли заснуть и всю ночь вспоминали своего маленького сыночка.
Старик пел:
Старуха пела:
А потом они пели вместе:
Вдруг они услыхали, что кто-то громко стучит в калитку.
Старик спросил:
— Эй, кто стучится к нам в такое позднее время?
Мамед закричал из-за дувала, потому что это был он:
— Это я, милый сосед. Жалко мне тебя стало. Я пригнал к тебе твоих чудесных волов. Возьми их обратно, а за ячмень заплати деньгами!
Старик не знал, что и сказать богачу, и пошёл открывать калитку. Но тут он услышал, что кто-то шепчет ему на ухо, и сразу узнал голос Ярты-гулока:
— Ата-джан, ни за что не бери волов!
Тогда старик поклонился ночному гостю и сказал:
— Эй, мой бай! Откуда деньги у бедняка? Уговор — это уговор: я взял ячмень, а ты получил волов. Владей ими на здоровье.
— Ай, вах! — закричал богач. — Ты разорил меня! Но я человек терпеливый, я подожду, и ты вернёшь мне долг с нового урожая.
Но старик понял хитрость бая и покачал головой:
— Ну нет! Лучше прыгнуть в котёл с кипятком, чем попасть к тебе в кабалу. Волы у тебя, и мы в расчёте!
Так ответил старик богачу и даже засмеялся в усы, а богач начал стонать: не мог же он вернуться домой с заколдованными волами! Наконец он сказал старику:
— Я — человек добрый. Я дарю тебе этих волов, но запомни мою щедрость и рассказывай о ней во всех домах и на всех дорогах.
Старик очень удивился и хотел уже согласиться, но Ярты опять зашептал ему в ухо:
— Ни за что не бери волов, ата-джан!
Тогда старик еще ниже поклонился баю и ответил: