Туркменский юмор

– Показывай своё лицо кому хочешь, – воскликнул поэт в сердцах, – только не мне!

* * *

Новая жена больше всего любила ходить по соседям. Однажды Кемине собрался в город. Жена подала ему на дорогу чурек.

– А ещё есть? – спросил поэт.

– Последний, – ответила она.

Кемине разломил чурек пополам и одну половину протянул ей.

– Зачем это? – удивилась она. – Возьми весь, ты же проголодаешься в дороге.

– Ну, тебе предстоит не меньший путь, – ответил Кемине.

* * *

Усталый возвратился Кемине из поездки, а супруга, как он и предполагал, ещё не вернулась.

«Врут люди, когда говорят, что моя жена обходит все кибитки, – подумал поэт. – Если бы она обходила все кибитки, то заглянула бы и в мою!»

Переселение

Аул откочёвывал на новые места. Кемине верблюдов не имел и попал в затруднительное положение. Еле-еле выпросил у богатого соседа.

У Кемине было двое взрослых сыновей, тоже молла. Не в пример своему отцу, они не умели даже верблюда нагрузить. Старому поэту пришлось всё делать самому. Окончательно выбившись из сил, он крикнул:

– Меняю двух молла на одного дайханина!

* * *

Перегонять на новое место кур Кемине тоже пришлось самому. Поэт сбился с ног, собирая их в кучу.

– Проклятые! – возмущался он. – Вы ведь просто издеваетесь надо мной! Во мраке ночи вы можете разглядеть приближение рассвета. Кто же поверит, что вы не видите дороги средь бела дня!

Возьми и ты

Как-то один купец, удачно торговавший в Хиве, подарил Кемине верблюда с грузом товаров. Кемине пригнал его к кибитке и крикнул:

– Эй, народ, подходи, бери кому что надо!

Сбежались люди и поделили между собой всё, что было в тюке. Тогда поэт сказал жене:

– Возьми и ты свой пай!

Чем мы её обидели?

Всю жизнь Кемине был беден. Однажды сын спросил его:

– Отец, говорят, что ты всё знаешь. Скажи, почему от нас не уходит бедность?

– А зачем ей уходить? – усмехнулся Кемине. – Вы учитесь, мать ваша добрая женщина, я тоже делюсь с людьми всем, что имею. Чем же мы обидели бедность, чтобы она ушла от нас?

Он уже явился!

Как-то поздним вечером жена попросила Кемине нарубить дров. При первом же ударе топор слетел с топорища. В темноте Кемине никак не мог отыскать его и начал уже сердиться.

– Хоть бы аллах помог найти, – проворчал он, Продолжая шарить по земле. – За меру пшеницы…

В этот Момент он нащупал, окара.

– Посмотрите только на этого аллаха! – вскричал поэт. – Когда просишь помочь – его нет, а стоит пообещать что-нибудь – он тут как тут. Не успел заикнуться про пшеницу, как он уже явился со своим окара!

В свободное время

Однажды соседи услышали, что Кемине на чем свет стоит бранит свою жену.

– В чём провинилась эта бедняжка? – спросили они.

– Я ругаю её, чтобы она завтра, когда пойдёт за водой, кувшин не разбила, – ответил Кемине, и, заметив недоумение на лицах соседей, пояснил: – Завтра я, возможно, буду занят, а сейчас у меня свободное время.

Гораздо больше

До уборки урожая оставалось ещё месяца три, а в семье у Кемине уже нечего было есть. Взял Кемине сына и отправился с ним к баю. Там уже толпилось много других бедняков. Каждого, кто просил, бай доводил до полного изнеможения и только тогда насыпал ячменя или пшеницы, когда отчаявшийся дайханин соглашался на неслыханные проценты. Пришла очередь Кемине.

– Ты слишком беден, чтобы расплатиться, – сказал бай.

– Мне и двух батманов хватит, – не обращая внимания на его слова, сказал Кемине. – Соберу урожай – принесу… четыре!

Бай охотно согласился на такую выгодную сделку.

– Уф! – сказал по дороге домой сын. – Он выжал из нас все соки.

– Когда он придёт за своим долгом, мы выжмем из него гораздо больше, – засмеялся Кемине.

Пусть никто не роется

Когда шуба Кемине износилась настолько, что её уже невозможно стало латать, он зарыл её в землю в местечке Порсыкала, близ Мары. После этого он всем людям говорил:

– В Порсыкала я закопал свою бедность, пусть там никто не роется.

Мирали

Прости, друг

Засуха погубила посевы, и без того бедственное положение дайхан стало невыносимым. Мирали бродил по аулам и думал, как бы помочь народу. Как-то ночью встретил он купца, которому нужен был работник. «Труд предстоит великий, – предупредил купец, – но плата за день равна полугодовому заработку батрака». «Близок путь, да, видно, нелёгок», – подумал Мирали, но, заинтересовавшись предстоящим делом, принял предложение.

Тут же хозяин приказал взять пару чувалов, сесть на верблюда и следовать за ним. Долго ехали они. Наконец добрались до высохшего колодца. Купец бросил в него чувалы, а потом на веревке спустил Мирали, приказав ему наполнить мешки всем, что есть в колодце, кроме костей. Пригляделся Мирали, видит: всё дно устилают кости. Понял он тогда, что ото останки не одного десятка людей. Ему стало жутко, и он попросил купца поскорее вытащить его наверх.