– Триста золотых твои! – простонала женщина.
– Мирали, и от меня столько же! – крикнул Султансоюн.
Куда ты их тратишь?
Давно знали друг друга Мирали и Султансоюн, но последний ни разу ещё не был в гостях у своего главного визиря. Однажды падишах проходил мимо кибитки Мирали, и тот обогнал его.
– О Мирали! Я до сих пор не удостоился твоего приглашения. Чем это объяснить?
– Ваше величество интересуется жизнью Мирали?…
– Покажи же, как ты живёшь.
– Прошу, мой султан.
В доме главного визиря свободно гулял ветер. Никаких вещей, кроме старого тюфяка, что лежал на полу, не было. Жена Мирали сидела и сучила пряжу.
Султансоюн не поверил своим глазам.
– Чей это дом? – спросил он женщину.
– Мой повелитель, это дом вашего главного визиря.
– Я плачу ему сто золотых в месяц, почему же вы живёте в такой бедности? Куда ты их тратишь? – снова спросил падишах женщину.
– Слава аллаху, мы здоровы и можем работать. Что же касается денег, то, вероятно, они возвращаются туда, откуда собраны, – почтительно ответила она.
– Всё-таки куда же деваются сто золотых, которые я ежемесячно выплачиваю своему главному визирю? – повторил вопрос Султансоюн, обращаясь к Мирали.
– Следуйте за мной, ваше величество, – коротко ответил тот.
По дороге Мирали сказал падишаху, что, если он хочет понять всё сразу, им лучше обменяться одеждами и лошадьми. Султансоюн согласился. Они поехали на самую окраину города, в квартал, где ютились калеки, нищие. На Мирали, ехавшего на падишахском коне, в одеждах повелителя, никто не обратил внимания, зато возле Султансоюна, облачённого в костюм Мирали, собралась толпа. Кто-то взял коня за повод, остальные подхватили на руки его самого и бережно поставили на землю. Отовсюду слышались возгласы:
– Привет тебе, о Мирали!
– Свет очей наших…
– Мирали, спаситель наш, да продлит аллах твои дни!..
– О Мирали! – воззвал и Султансоюн, которому несчастные не позволяли шагу сделать без их помощи, – выручи меня! Не я, а ты их падишах. Теперь я понял, куда ты тратишь свои деньги!
Когда толпа несчастных успокоилась, Мирали сказал, что Султансоюн приехал узнать, как они живут и в чём нуждаются.
Нищие и калеки ещё плотнее окружили падишаха, стали целовать полы его одежды. Султансоюн снова взмолился:
– Бери, что хочешь, Мирали, только вызволи меня отсюда!
– Обещайте, ваше величество, построить для этих несчастных специальный дом и содержать их за счёт казны, – попросил Мирали.
– О, обещаю! – воскликнул падишах, у которого от дурного запаха кружилась голова. – И сверх того обещаю построить новый дом для покровителя сирот и убогих – Мирали.
Не стоит пачкать руки
Придворные Султансоюна возненавидели Мирали и поклялись его извести. Однажды они напросились сопровождать главного визиря в прогулке по степи и бросили его в колодец. Не видя Мирали уже три дня, падишах решил, что тот обиделся и не показывается на глаза.
Отцвели цветы мои,Отошла пора моя… —напевал скучающий Султансоюн, гуляя в саду. Услышал эту песню пастух, и она очень ему понравилась. Погнал он в степь овец и тоже запел:
Отцвели цветы мои,Отошла пора моя…Вдруг чей-то голос из-под земли продолжил:
Горько плачу я, несчастный, —В прах лицом повержен я.Пастух не понял, откуда донеслись эти слова, но тоже запомнил их. Погнал он овец домой и снова услышал как падишах поёт:
Отцвели цветы мои,Отошла пора моя…Тогда, не долго думая, пастух подтянул:
Горько плачу, я, несчастный,– В прах лицом повержен я.– Откуда ты знаешь эту песню? – спросил у него Султансоюн.
Пастух ответил, что начало он слышал сегодня утром от их величества, а продолжение – днём, в степи, причём голос доносился откуда-то снизу, из-под земли.
Падишах сразу понял, в чём дело, и позвал своих визирей.
– Найдите такие слова, которые веселили бы меня и печалили в то же время, – сказал он им. – Если не найдёте – горе вам. Смерть будет вашим уделом.
Целый день в страхе и напряжении пытались найти весёлое и печальное слово визири, но ничего не придумали, а час их смерти приближался неотвратимо. Не видя другого выхода, побежали они к колодцу, в который сбросили Мирали, слёзно покаялись перед ним, умоляя помочь. Мирали подсказал им слова, которые веселят и печалят одновременно. Представ пред очи разгневанного падишаха, визири в один голос произнесли:
– И это пройдёт…
Султансоюн перестал сдерживаться.
– Проходимцы и лжецы! – кричал он. – Это не ваши слова, проклятые! Это слова человека, попавшего в беду. От кого вы слышали их? Отвечайте, а не то шкуру спущу!