Анни отвечает на сообщение от Лиззи.
<Может, мне приносить тебе текст или писать на почту, чтобы ты не считала, что я ору? Или, может, мне просто постоянно молчать и подавать голос, когда ТЫ разрешишь? А?>. Нет, Па не остановится. <Почему тебе трудно поговорить со мной?>.
Почему ей трудно поговорить с ним? Ма продолжает игнор, упрекает Па, что не может кушать, когда он выясняет с ней отношения, <это не выяснение отношений>, когда он кричит на неё, <я спокоен>, когда рядом с ней в таком <да каком?!> настроении. Ма выбирает момент и ускользает в ванную, ёбнув дверью.
Анни подходит к двери своей комнаты, блякает, достаёт из тумбочки пластиковую бутылку и наполняет мочой — она слышит, что происходит, она терпела и не вытерпела. Не закручивая бутылку крышкой, она швыряет её в открытое окно, накидывает длинную — до колена — футболку и выходит к Па.
<Доброе утро> — Па приветствует дочь, закрывая окно на кухне. <Уходишь?>. Анни кивает, открывает холодильник и берёт холодный кофе пармалат, смотря в глаза Па, поднимая брови и и покачивая рукой с напитком. Па кивает ей в ответ. Когда молчать надоедает, Па уходит курить, Анни — одеваться для Лиззи.
Ма говорила бы реже, но как молчать на работе? Да множество ситуаций, где без озвучивания не обойтись. Ма пенит правую ногу, сбривает полоску волос и опускает бритву в воду. Волоски всплывают и липнут к коже.
Анни выщипывает ненужные волоски на лобке и вокруг пизды — из-за Ма, занявшей ванную (и туалет заодно), никакого соблюдения гигиены не получается. Анни нервничает, Анни заранее чувствует себя неуверенно.
Па возвращается с перекура, ложится читать.
Ма полулёжа добривает вторую ногу и намыливает пизду.
Анни не успевает выкинуть выщипанные волосы, одевается и выходит на улицу. В рюкзаке у неё флакон жидкого мыла для интимной гигиены и бутылка негазированной воды. У метро Анни заходит в мак, очередь в туалет на четыре кабинки — семь человек. Анни симулирует тошноту, рыгает, одной рукой держится за живот, другой прикрывает рот, складывается пополам и протискивается к кабинкам. Дожидается щелчка защёлки на двери — когда кто-нибудь просрётся — не переставая кривляться.
Дома ничего не происходит — Па читает, Ма кривит губы, заметив ранку на ноге.
Анни закрывает дверь в кабинку ногой, локтем поднимает запирающую хуйню — или как она там называется. Предыдущая посирушница предсказуемо не смыла за собой, Анни бьёт кулаком в кнопку смыва в стене, достаёт салфетки, мыло и воду, расстилает салфетки на ободке унитаза, садится. Моет руки, потом увлажняет и вспенивает пизду. Смывает мыло, вытирается, плюёт в унитаз и так же кулаком запускает смыв.
Ма выбритая и увлажнённая кремом, с одним полотенцем на голове, а с другим на теле заваривает барбарисовый чай.
Анни расталкивает жиреющие тела и бежит к метро. Лиззи на месте, пишет, что сиськи мёрзнут на ветру.
Сиськи подруг Генри Миллера Па не возбуждают — их здесь вообще нет.
Ма чирикает с подругами. Многое обсудили, кроме проблем Ма — ну кому об этом нужно знать, кроме неё самой.
Анни сама не своя, бежит вверх по эскалатору на Кузнецком, находит на выходе Лиззи и обнимает её сиськи, ткань тонкая, Анни гладит соски и целует Лиззи в шею. Потом Анни обнимает Лиззи целиком — держит руками за спину, пока руки не сползают к заднице.
Начинает болеть спина, Па потягивается и решает, что хочет кушать.
Кровь приливает к лицу Ма — конечно, столько сидеть, наклонившись к айдроиду, Ма потягивается и делает несколько разминочных упражнений, размахивает руками и ногами.
Анни гладит Лиззи по голой ноге, когда они сидят напротив большого коллажа, и рассказывает о том, что это может значить (по её мнению, ага, которое она услышала от Па). Анни очень хочет быть интересной. Лиззи не воспринимает её рассуждения, но продолжает изучать коллаж. Восприятию мешает рука Анни между ног.
Дома как между полок с алкоголем в магазине ночью — тихо и грустно.
В галерее шумно — громкая английская речь, максимальная эмоция — fuck и производные. Анни и Лиззи с радостью подфакивают (фак фак, фак, фак, фак), они закончили с флюксусом, чтобы смотреть Нитча, нужно переместиться в другую галерею с женским именем. Подруги идут пешком, самое главное — не заходить на Красную площадь, тошнотное место для имбецилов с манией величия. Они доходят до Скарятинского, стеклянные двери раздвигаются перед ними, образуя тёмную щель, в которую Анни и Лиззи по очереди проникают (пассаж можно переделать, но нам же нужен ещё какой-то намёк на сексуальность — как в дешёвых плохих книгах).