Did I endure so much time then,
To now be humiliated by you in the blood.
You will play enough quickly and you will regret,
When you cannot cope with your fucking mood.
или любишь бритых налысо, как там у Ма? Па не уходит и не отворачивается, Анни встаёт раком и смотрит на него из-за спины — где дилдо, пап, вставляй уже, поебём меня сейчас, чтобы другим потом легче было, придут к тебе с благодарностями за подготовленную дочь, а я буду тобой гордиться, буду знать, что ты меня любишь, что
How many more will you look,
How do the fragments merge with infinity?
I could fight and resist, but I'm on the hook,
I will not be the other and hide the naivety.*
*(unnamed song playing).
ты самый лучший родитель и самый нежный дефлоратор, мой папа. Анни снова прислоняется к спинке кровати — ну и чего ты ждёшь, пап — и кидает ему дилдо. Па даже пытаться ловить не стал — делай что хотел или уёбывай, пап, если это проблема, могу уйти я.
Тортики и шампанское, и просекко, и пицца с суши — Ма щипает всего по чуть-чуть, переесть она не хочет, как приятно заканчивается рабочий день, особенно сейчас, когда все поздравления вымучены и можно покушать и пообщаться с тем, с кем тебе хочется. Люди вокруг расслабились и подобрели, о завтра думать рано.
Па лёгким (тяжёлым — дрожь не проходит) шагом подходит к кровати, хватает Анни за обе руки и валит на спину. Одна рука ему нужна, он держит руки Анни одной, а другой трогает её пизду. Она сухая. Па плюёт на пальцы и размазывает слюну по пизде, спускает шорты до колен, плюёт ещё раз и увлажняет свой хуй и внутренности Анни. Двигается ближе к дочери, приподнимает бёдра и вставляет, и отпускает её руки, чувствуя, что она не вырывается.
Анни не будет сопротивляться. Анни не больно, Анни противно и отвратительно. Она смотрит только в глаза Па или в ту точку, где они должны быть — он не фокусируется на лице дочери. Анни не верила, не верила, что Па сможет такое, не верила и тогда, когда он трогал её пизду. Заплачешь — сделаешь только хуже, слёзы заново разожгут злость, а побитой Анни быть не хочет, пусть будет похоть и доказывание непонятной правоты, правоты сильного, наверное, но Анни тоже сильная, Анни
Кто-то включил музыку через портативную колонку, Ма не знает слов, Ма уууаааммм в такт, она обычно такое не слушает, она
_
Я прижмусь к тебе в вагоне метро,
Я прошепчу — ты такая секси,
_
просто под общим хорошим настроением, поймала эту волну, можно и повеселиться, Ма заслужила, а
_
Обнявшись будем разглядывать кровь
На той платформе, где мы выйдем вместе,
Вместе, оооууууооооооо..*
*(unnamed part of unnamed song playing).
_
сомнения всё равно есть и будут — и это хорошо, так результат будет лучше и ошибок меньше, Ма всё так же в работе, как ни старается выключиться.
запоминает ощущения, нет, нет, не надо, Лиззи — моя любимая моя любимая моя любимая моя любимая моя любимая моя любимая моя любимая моя любимая моя любимая — Па сдавливает Анни грудь, ещё сильнее — моя любимая моя любимая моя любимая моя любимая моя любимая моя любимая моя любимая моя любимая — амплитуда падает, Анни понимает, что Па кончил в неё — моя любимая моя любимая Лиззи моя любимая моя любимая моя любимая — <извини, не хотел в тебя..> — моя любимая — он вытаскивает хуй и садится на колени, уперев руки в бёдра.
Па кончил в Анни, просто не смог остановиться в этой узкой пизде, сидит напротив и готовит слова, <ну, блядь, именно этого ты хотела?> хотя готовить нечего, сперма липко вытекает из влагалища на покрывало, Анни осталась в точно такой же позе, как и четыре минуты назад, когда всё началось. <Ты ЭТОГО ждала? Ты ЭТОГО хотела, крутив передо мной. да просто крутившись голой здесь?>. Хватит. <Довольна? Так ты и не девственница уже. Могла бы и сказать, предотвратив это всё… Наслаждайся теперь>. Па хлопает дверью, идёт сначала к холодильнику, отпивает тоника швепс, берёт журнал и закрывается в ванной.
Ма ещё тортика, Ма ещё суши, музыка и вкусная еда, хвастливые истории и показная преданность, проскакивают вымученные шутки и баяны, гыгыгы, ну так атмосферу создают люди, а не папки с отчётами.
Анни не идёт к воде, чтобы вымыть себя. Анни пробует сперму на вкус, дотянувшись пальцем до влагалища, Анни водит рукой по покрывалу и останавливается на каждой складочке, прощупывает её и расправляет, выплакаться — ну и что дальше? Всё равно слёз нет, всё равно эмоций нет, подушка скомкалась и голове неудобно, сперма затекла под задницу, остыла и застыла — всё равно, ноги затекли, губы пересохли — всё равно. Только Лиззи осталась, только — моя любимая — Лиззи, только Лиззи даже в воображении сейчас не помещается, Лиззи выталкивает пустота, Лиззи вытесняет пустота, Анни не может заместить пустоту лиззиной улыбкой или головой целиком — фрагменты не складываются, исчезают, голод по Лиззи, стремительный отказ от мысленного напряжения, иначе пиздец. Анни закрывает глаза, удерживает их закрытыми усилием, только не открывать, предметы, обстановка, она сама, запахи и потоки воздуха, направление движения. На веках вспыхивают белые пятна, появляются белые вспышки — как бенгальские огоньки, как напрасная хуйня, мешающая видеть темноту. Анни засыпает.