На третьем курсе у моих «поклонников» вообще крышу сорвало. Сначала мне приписывали серьезные любовные отношения с Рэндалом, затем с Бартом. Почему-то мысли связать меня еще и с Лео ни у кого не нашлось. Может оттого, что мы постоянно ругались? В общем, моя дружба с ребятами бомбила тонкую душевную организацию однокурсников на протяжении всего года. И лишь под конец, когда я стала встречаться с Лео, этот осиный рой поутих. Кстати, кто каждый раз являлся зачинщиком очередной сплетни, я до сих пор не выяснила.
А сейчас, глядя на мои слезы, кто-то мог сгенерировать новую гениальную идею, касающуюся моей жизни. Даже предполагать о возможных вариантах не хотелось.
Спасибо, шла История. Все двадцать девять предположительных сплетников оказались слишком вялыми и рассредоточенными, чтобы замечать ноющую за последней партой сокурсницу.
Позади послышался тихий щелчок, но кроме меня этого похоже никто не услышал.
Быстренько убрав платок в карман, обернулась.
– Папа? – проговорила одними губами, удивленно вскинув бровь.
Он поманил к себе ладонью и так же бесшумно прикрыл дверь обратно. Насколько я знала, ректор намеренно не ходил на Историю Драконов с проверкой, ибо прекрасно понимал, что здесь обнаружит. Выпускного экзамена по предмету нет, лишь зачет в конце первого семестра, после которого студенты распрощаются с нудным вещанием профессора Гринбера и сразу же забудут все, что могли случайно запомнить на его парах.
Еще раз оглядев присутствующих, я встала из-за парты и на цыпочках выскользнула в коридор. Выглядело это смешно, особенно если учитывать тот факт, что выходила я на встречу ни с кем иным, как с ректором всея академии.
– Пап, ну можно ж было артефактом вызвать, я поднялась бы к тебе после пары…
На автомате потеребив тонкий серебряный браслет, служивший неплохой связью с отцом, отошла от аудитории на пару шагов.
– И тебе доброе утро, милая, – он протянул ко мне руку, заправил выбившуюся прядь волос за ухо и, подхватив под локоть, отвел еще немного в сторону.
– Привет, пап. Уже одиннадцать дня, а за той дверью так вообще, обеденный тихий час.
Я говорила тихо, но в бесшумном пустынном коридоре каждое слово отражалось от стен и увеличивалось в громкости.
Отец лишь улыбнулся, внимательно меня осмотрев. Виделись мы с ним не так часто, как могли бы, потому при каждой встрече он словно проверял, все ли со мной в порядке. Будто если что-то случится, артефакт на моем запястье не сообщит ему об этом.
– Мне доложили, ты подала заявку на участие в Турнире… – голос спокоен и выдержан, но яркие зеленые глаза (единственное, что я унаследовала от него) заметно потемнели.
В груди скребнуло чувство вины. Я и так слишком много выпросила, поступив сюда. Папа наотрез отказывался давать согласие, но, когда понял, что настроена я слишком серьезно, поставил условие: подам документы лишь на тренерский факультет. По его мнению – самое меньшее, из трех зол.
– Я не всадник. Буду всего лишь помощником тренера.
– Мне все равно, я – против. К участникам, их драконам и к самим аренам ты и близко не подойдешь.
Говорил все так же тихо, даже вкрадчиво, а у меня все внутри сжималось от выражения его лица и взгляда. Такого неестественно темного и холодного.
– Не делай этого, не запрещай! Ты же знаешь, что поступлю я все равно по-своему. Через неделю мне исполняется восемнадцать и твоего согласия уже не нужно.
– Оливия, – он запустил пальцы в черные, собранные в низкий хвост волосы и тяжело вздохнул, – не вынуждай меня принимать кардинальные меры.
Я подалась навстречу, хватаясь за его предплечье обеими руками и умоляюще заглядывая в глаза.
– Папа, пожалуйста! Для меня это очень важно.
– Я уже потерял одного ребенка на этих дьявольских играх.
– Не сравнивай меня с Кристофом. Он был всадником. До глупости смелым, бесстрашным, не признающим страховки. В полетах была вся его жизнь. А я? Разве хоть раз подвергла себя опасности? Даже во время дрессировки подстраховывала себя магией.
Мысли о брате вновь подогнали к горлу ком, но глаза оставались сухими. Наверное, я слишком боялась радикальных мер отца, чтобы позволять себе расклеиться. И судя по его виду, не зря боялась. Моя пламенная речь возымела совсем не тот эффект, на который я рассчитывала.
– Оливия, подумай. Иначе я сниму академию Саронсо с участия.