Нет. Ее друзья были слишком далеко. Эйра была предоставлена самой себе. Что ей делать? Остаться и сражаться? Или сбежать?
— Ты собираешься убить меня? — Ульварт остановился, переводя взгляд с кинжала на ее лицо. Казалось, его это скорее забавляло, чем пугало.
Рука Эйры дрожала, сжимая кинжал. Она должна была вонзить его ему в горло. Она должна была подбежать к нему. Но она застыла на месте, ее кровь была холоднее кинжала, который она держала. Еще неподвижнее, чем были Столпы, когда она применяла над ними свою силу.
— Почему бы тебе не попробовать? — подначил он ее. Это подтолкнуло ее к действию. Она метнула в него кинжал. Тот вылетел из ее руки, пролетев по воздуху, и разбился о глиф, появившийся из ниоткуда. Эйра посмотрела на выстраивающихся вокруг него Столпов, и в сторону арены, где были все, кого она когда-либо любила. Ей следовало воспользоваться возможностью и убежать, пока она была.
Ульварт расхохотался.
— И это все, что у тебя есть? Такая сила. Такое мастерство. Потрачено впустую. Я мог бы сформировать тебя. Я мог бы сделать тебя исключительной.
Она посмотрела на арену, куда собирались отправиться Столпы. Если Эйра и научилась чему-то, так это тому, что она не может все делать в одиночку. Ей нужна была помощь. «Не выступай против него одна», — умоляла ее Элис.
— Я дам тебе еще один шанс. — Ульварт сделал шаг к ней, потом еще один. — Присоединяйся ко мне. Присоединяйся к моему праведному крестовому походу. Мы можем найти место даже для такой язычницы, как ты. Возможно, если ты будешь усердно работать, чтобы умиротворить меня, и посвятишь жизнь нашему правому делу, я прощу твои грехи.
— Я убила твоего сына, и ты простишь меня за это?
— Пути Ярген загадочны для тех, кто не является ее избранником. Но я могу видеть ясно. Я знаю ее намерения как ее защитник. Я здесь, чтобы привести эту землю к ее единственному, истинному предназначению.
Воды в ее разуме прочистились. Впервые Эйра могла ясно мыслить. Он был не просто религиозным фанатиком, стремящимся следовать своей извращенной догме. Он стремился отомстить не только людям и системам, причинившим ему зло. Он был человеком, однажды вкусившим власть… абсолютную, непостижимую власть.
И это было отнято у него Ви, Денеей и Таавином.
Ульварт мог верить в догму, он мог хотеть отомстить людям, которые, по его мнению, незаконно заключили его в тюрьму, обвинив в преступлении, которого, как он утверждал, не совершал… но больше всего на свете он хотел снова стать лидером Мечей Света и иметь ту властью, которая приходила с этим. Он хотел отомстить. Даже больше. Его истинный триумф придет в виде единственного золотого обруча, надетого ему на лоб, снятого с трупа Люмерии.
Его целью был не замок. Йонлин был прав. Он убьет членов королевской семьи и войдет в вакуум власти, который создал для себя. Он изобразит себя тем, кто наведет порядок в хаосе, созданном им самим. Он собирался использовать все благоговение народа Меру против них самих.
В ее руке появился еще один кинжал. Она не могла позволить ему победить. Она снова отвлечет его и побежит к друзьям.
— Ты все еще хочешь убить меня? — Слова Ульварта превратились в гравий. Резкие. Холодные. — Тогда умри вместе с остальными. — Мир, казалось, замедлился, когда его губы начали складывать следующее слово. — Лофт…
Лофт — слово силы в высшей дисциплине, означающее «выводить из строя». Лофт дорх — обездвиживать. Лофт нет — спать. Слова, которые его сын использовал по отношению к ней. Слова, которые Оливин использовал по отношению к ней на третьем испытании, те, с которыми она боролась.
У нее была всего секунда, чтобы отреагировать. Самая длинная секунда в ее жизни. Момент, в который Эйре оставалось полагаться только на инстинкт и знания, которые она приобрела за эти годы из всего, чему ей никогда не полагалось учиться. Ее кинжал исчез из ладони, когда Эйра переключила внимание. Не было времени атаковать его физически. Она не могла одолеть его. В битве физической или магической силы… ей пришлось бы быть более хитрой, чтобы помешать ему.
Эйра протянула руку.
— Н…
Она чувствовала, как вокруг него начинает подниматься волна магии, точно так же, как это было с Ферро той ночью. Она приказала себе соединиться с ней. Подключиться к ней точно так же, как она делала это с Калленом, Элис и Ноэль на протяжении игр. Как она практиковалась. Как она делала для Денеи только прошлой ночью.
Но эта вторая часть… Это было то, что она не осмеливалась позволить себе практиковать. Это была магия, которую она считала запретной. Сила, которой она не рисковала ни с кем из своих друзей, потому что это могло навсегда изменить их жизнь. Но Ульварт? Ради Ульварта она бы исследовала самые зловещие стороны своей натуры. Она подвергла бы его самой ужасной магии, какую только могла вообразить, и не чувствовала бы за собой вины.