Чтобы размять затекшие во время долгой поездки конечности, полная веселушка решила немного побегать вокруг пенька, задрав при этом чуть ли не до головы подол платья и множество нижних юбок. Дитрих как-то привык, что не только дамы благородных кровей, но и обычные горожанки, даже некоторые крестьянки носят под платьем кальсоны. Но розовощекая прелестница с крошечной бородкой предпочитала обходиться без лишних частей гардероба, да и удаление волос с ног, видимо, считала пустой тратой времени. Глазам изумленных разбойников предстала парочка аппетитных, пухленьких, покрытых густым ковром черной растительности ножек, призывно сотрясающихся при беге. Вместо изящных туфелек девица так же, как и ее рыжая подружка, носила добротные солдатские сапоги с коваными подошвами.
Третьей персоной, соизволившей почтить опушку своим присутствием, оказалась статная, но совсем некрасивая дама в возрасте. На первый взгляд она годилась обеим спутницам в старшие подружки, но на самом деле была намного старше обеих и уж скорее претендовала на роль почтенной мамаши. Ни чудодейственная мазь из далеких, заморских стран, наверняка каждый день втираемая в кожу рук и лица; ни виверийская краска для волос; ни прочие ухищрения стареющей дамы не могли обмануть знатока и в какой-то мере ценителя женской красоты, Дитриха Гангрубера. Можно умело закрасить седину на висках. При помощи омолаживающих мазей можно на время загладить морщины; а далеко не молодую шею спрятать под массивным ожерельем из драгоценных камней, но опытный мужчина все равно поймет: что-то тут не так, все равно почует подвох еще до того, как посмотрит молодящейся даме в глаза или услышит ее хриплый голос.
Обычно люди в возрасте ведут себя более степенно. Высокая, худощавая дама, чем-то напоминавшая курицу, не стала неприятным исключением из этого правила. Она не задрала подол и уж тем более не поспешила освободить свое тело из оков тесного платья. Ее разминка с дороги ограничилась лишь легкими наклонами назад и растиранием кистей рук да затекшей поясницы. Дитрих сразу определил, что именно она была старшей во всех отношениях в этой комичной, но в то же время и пугающей троице. Вскоре он получил наглядное подтверждение своему предположению.
– Ко мне! – по-армейски четко скомандовала пожилая дама резвящимся девицам, а затем, лишь слегка повернув голову, обратилась к кучеру: – Ты уверен, что здесь?
Шляпа кучера опустилась вниз, наверное, он кивнул или подал иной утвердительный знак. Затем, поправив конскую упряжь, возница скрылся за каретой. Чем слуга там занимался, Дитрих видеть не мог, но отсутствовал он довольно долго.
И рыжеволосая красавица, и задорно верещавшая во время всего забега толстушка мгновенно повиновались властолюбивой спутнице и тут же подошли, правда, одна забыла поправить декольте, а другая не сочла нужным опустить подол платья. Дамы встали в кружок и какое-то время шептались; больше всех говорила рыжеволосая. К сожалению, слова их разговора не долетали до кустов, но, судя по активной жестикуляции всех троих барышень, беседа была не из приятных. Спутницы спорили, притом не стеснялись одаривать несогласных с их мнением оппонентов легкими тычками и затрещинами, но до настоящей драки не дошло: в волосы друг дружке благородные дамы не вцепились. Когда же согласие, по всей видимости, было достигнуто, из-за кареты вновь появился кучер. «Человек-гриб» сказал своим хозяйкам всего несколько слов, а затем вручил старшей спутнице три предмета: лист бумаги, чернильницу и гусиное перо. Смачно сплюнув на сапоги рыжеволосой подружке и громко выкрикнув: «Опять я!», толстушка-веселушка согнулась и предоставила собственную спину в качестве походного письменного стола. Водрузив на спину подруге листок и поставив на поясницу чернильницу, рыжеволосая отвесила «столу» звонкий шлепок и принялась скрипеть пером под диктовку пожилой дамы. К сожалению, текста послания разбойники не услышали: то ли дамы настолько боялись посторонних ушей, что перешептывались даже в лесу, то ли наложили заклятие, не дающее посторонним услышать их голоса.