– Кому какое дело, что я «считаю»? Никому до этого дела нет, и мне в том числе. Важно только то, как тут всё устроено. Ты либо живёшь по правилам, либо подыхаешь.
– Ты бы подох, если бы в тот день не набросился на Ниу?
Джиан резко повернулся ко мне.
– Да! – выкрикнул он. – Если хочешь знать – подох бы. И ты бы уже давно подох, если бы не был таким тупым и живучим одновременно!
Я молча смотрел на Джиана. Бред, но... кажется, я начинал его понимать. И этот его внезапно проснувшийся интерес к Ниу – тоже. Он прекрасно сознавал, что я долго не выдержу, что меня – как и десятки, сотни других таких же до и после меня – сломают. А когда это произойдёт, озверевшая от злости и радости орда борцов разорвёт всё, что мне «принадлежало». И Ниу – в том числе. Не поэтому ли Джиан заранее исподволь повёл разговоры о том, что хотел бы забрать её себе? Да она ему, судя по всему, и даром нужна не была, он просто хотел, чтобы Ниу прожила чуть подольше после того, как я сдохну.
– Там, откуда я родом, есть такая поговорка: на двух стульях не усидишь, – сказал я.
– Если я буду сидеть на одном стуле – никому легче не станет, – возразил Джиан.
– А ты по жизни ищешь, где легче? Искать надо – где правильней.
Если бы эти слова сказал сейчас Вейж – Джиан бы, наверное, задумался. Но их сказал я. Наглядно доказав, что сами по себе слова ничего не значат. Важно, кто их произносит.
– Да кто ты такой, чтобы меня учить? – рявкнул Джиан.
– Твоя совесть, – с усмешкой откликнулся я, и это стало последней каплей.
Джиан бросился на меня. Я, помня о своём прозрении, нанёс ему два быстрых удара вместо одного сильного и отскочил. Джиан развернулся и прыжком сбил меня с ног. Завязалась борьба.
– Как бельмо на глазу! – услышал я в рычании, издаваемом Джианом. – Убью!
Мне удалось упереться рукой ему в челюсть, которая, очевидно, ещё болела с тех пор, как я пару дней назад в неё заехал. Джиан вскрикнул, потерял преимущество, и я сбросил его с себя, навалился сверху, ударил, отскочил.
– Прекрасно, юноша, просто прекрасно!
Этот новый голос заставил нас обоих застыть без движения. Грёбаное дежавю, да быть такого не может! Но всё было именно так – в зале стоял директор школы, господин Ган. Стоял, сложив руки на груди, и смотрел на нас.
– Господин директор! – обозначил я поклон.
– Я знал, что если подождать, то всё случится само собой, – мерзко улыбаясь, проговорил директор. – Условие было вполне себе ясным: никаких драк, никаких нарушений. Одно предупреждение – и турнир для вас отменяется. Вижу, что вы приняли взвешенное решение.
У меня опустились руки. Джиан молча поднялся на ноги. На меня он не смотрел, на директора – тоже. Уставился в пол.
А директор молчал, будто обжираясь этой гнетущей тишиной, в которой можно было различить мелодию каждой люминесцентной лампы, горящей на потолке.
– Впрочем, – сказал он, – я готов поступить справедливо. Я не настаивал на парной ответственности. И, судя по тому, что я успел увидеть, зачинщиком драки был Лей. Ведь так? Лей получает три предупреждения и отправляется в карцер на трое суток. А ты, Джиан, с завтрашнего дня можешь оставить цех. Тебе я выношу только одно предупреждение – за нарушение режима. Поедешь на турнир.
Что ж, вполне в духе нашего дорогого директора. В справедливость он даже играть не пытался – это была слишком сложная для него игра, с кучей непонятных правил. Он не скрывал того, что просто хочет сломать меня, заставить позабыть обо всём, кроме серых будней школы Цюань. Того же хотел Джиан, но он хотя бы понял, что меня проще убить, чем сломать. Директор пока этого не понял, либо просто отказывался верить.
Ладно, ясно. На турнир я не еду. Что дальше? Ждать следующего года? И ещё год, и ещё, и ещё... А потом – серебряные рудники. Там стараться стать главным рудокопом, опять тешить себя какими-то иллюзиями...
– Это я на него кинулся.
Не только я, но и директор посмотрел на Джиана с изумлением.
– Что ты сказал, мальчик?
– Я напал на Лея, – процедил Джиан сквозь зубы.
Тишина. Я первым нарушил молчание. Откашлялся:
– Джиан, я не буду грустить без тебя в консерватории, честное слово.
– Джиан, ты хорошо подумал? – ласково спросил директор. – Ты совсем не хочешь отправиться на турнир? Говорят, на прошлых ты неплохо себя зарекомендовал. В этот раз у тебя, возможно, получилось бы. Ты стал старше, сильнее. Для тебя это, к тому же, последний шанс. Через два месяца тебе исполнится восемнадцать. В следующем году, когда борцы поедут на турнир, ты будешь уже далеко отсюда.
– И что? – Джиан поднял голову. – Что это меняет? Я напал первым. Всё.
Лицо директора начало менять цвет.
– Одумайся, мальчик. Я вижу, что ты затеял какую-то игру в благородство. Должно быть, ты принял меня за сказочного волшебника, который вот-вот улыбнётся и вознаградит тебя за отвагу. Так вот: награды не будет. Будет именно и только то, о чём ты просишь. Вы оба отправитесь в карцер, оба вылетите из борцов без права на возвращение. Ну?!