Доминик насупилась.
— Ты ему прям все рассказал, да?
Скорпиус отмахнулся.
— Я не подумал. Черт, а мы не можем рассказать МакГонагалл, Ал прав. Иначе… боюсь представить.
— Ну и что делать? Нас обставят французы.
Взгляды снова устремились на Скорпиуса, ведь он, какой-никакой, но мозговой центр делегации.
Страшно за ту делегацию, в которой Скорпиус Малфой — мозговой центр.
— Я не знаю.
========== 5. ==========
— Скажите-ка мне, мистер Поттер, — вкрадчиво прошептал Скорпиус, усевшись на кровать друга. — А что это около нашей спальни трется целый выводок картавой французской школоты?
Альбус опустил хогвартский учебник по зельеварению и взглянул на Малфоя поверх стекол очков.
— Проспись.
— Не-не-не, — отложив его учебник подальше, продолжил Скорпиус. — Возвращаюсь я из курилки…
— Здесь нет курилки.
— Теперь есть. Туалет — это курилка. Так вот, не отвлекай. Значит, возвращаюсь я из курилки, и смотрю, младшекурскники пытаются подобрать пароль к нашей двери. Я им: «Бонжур, школотроны», а они мне: «Мсье Поттер… силь ву пле, позовите». Что происходит, мсье Поттер?
— Ничего не происходит, они просто узнали, что я сын того самого Поттера.
Скорпиус склонил голову и поднялся с кровати.
— Так бы и сказал, а то я невесть что подумал. Ладно, схожу к мсье Жаверу, скажу ему, что тебя терроризируют ученики…
— Не надо.
— Да мне не сложно.
— Скорпиус…
— Не благодари.
Захлопнув учебник, Альбус привстал на кровати.
— Ладно, иди сюда.
Скоропиус хмыкнул и послушно уселся рядом.
— Итак.
Замявшись под давлением взгляда светло-карих глаз, Ал возвел глаза к потолку. Затем опасливо покосился на пуффендуйца, листавшего газету неподалеку.
— Я предложил младшим курсам Шармбатона бросить их имена в Кубок Огня, — выпалил едва слышно Ал. — Хоть линии возраста нет, но сами бы они не рискнули, потому что боятся своих гувернеров, а я… Я так и подумал, что они сами не пойдут бросать, потому что за ними следят их няньки, и предложил просто. Я же никого не заставлял. Это их проблемы, что они рвутся на турнир.
Скорпиус молчал, но в глазах его уже бушевали предпосылки гомерического хохота.
— По доброте душевной?
— Ну там два галлеона на пергамент, за риски…
— Ал, это катастрофа, — с напускной серьезностью прошептал Скорпиус. — Ты зарабатываешь на несмышленых подростках. А что дальше? Кошельки у старушек подрезать начнешь? Домовиков на органы продавать?
— Да ну заткнись ты…
— Не успеешь опомниться, как ты уже целуешь руку крестному отцу мафии. Да, мальчик мой, да, Вито Корлеоне тоже начинал с малого.
Альбус уже пожалел о том, что вообще засмотрелся на Кубок Огня. Ехидные комментарии Скорпиуса, который сам чуть не хохотал в голосину, были ударом ниже пояса. Смеяться и ехидничать — прерогатива исключительно Ала.
— Слушай, так это получается, я теперь под колпаком? Ты же меня в любой момент сможешь кокнуть, как свидетеля твоей дьявольской схемы, — ахнул Скорпиус. — Вот так повернись к тебе спиной… так и утром не проснуться можно.
— Малфой, да умолкни наконец, — прошипел пристыженный Альбус, у которого после таких насмешек напрочь отпало желание когда-либо начинать что-то не совсем честное. — Все, я понял. Завязываю.
— Ты можешь выйти из мафии, но мафия из тебя не выйдет никогда. Сынок. Ладно, криминальный элемент, пойдем ужинать.
Нехотя поднявшись с кровати и пригладив смятые брюки (главное не попасться в таком виде мсье Жаверу!), Альбус последовал к двери. Как и предупреждал Скорпиус, у двери его дожидался выводок второкурсников, которые, завидев Ала, кинулись к нему, протягивая деньги.
— Все, все, уже поздно, — отнекивался Ал. — Я вас не понимаю. Мой франсэ — очень плохой. Уходите, сейчас гувернер прибежит.
— Вы пришли и говорите: «Дон Поттер, нам нужна справедливость». Но вы просите без уважения, вы не предлагаете дружбу, вы даже не назвали меня крестным отцом… — хриплым голосом проговорил Скорпиус.
— Скорпиус, ты достал!
Скорпиус залился, наконец, громогласным смехом, который эхом прокатился по башне. На лестнице на него аж обернулся гувернер парней-четверокурсников, который вел воспитанников на ужин ровным строем.
Убранство трапезной было еще более великолепным, чем в день приезда гостей. Под высоким потолком красовалась огромная люстра с не менее чем с тремя сотнями свечей. По периметру зала красовались ледяные фигуры, переливающиеся сверканием драгоценных камней. Кубок Огня стоял на высоком помосте, окруженном вазонами с белыми розами. Но главное…
— Опа, винище!
Профессор МакГонагалл, уже прекрасно зная, какой именно ученик столь обрадовался наполненным графинам, завертела головой и тут же погрозила Скорпиусу кулаком.
— Пожалуйста, — когда они уселись за стол, прошептал Альбус. — Пожалуйста, не накидывайся.
— Я не накидываюсь.
— А что ты сейчас делаешь?
Скорпиус, уже налив себе бокал, взглянул на друга с недоумением.
— Это аперитив.
Когда же все ученики собрались за столами, на которых кроме вина и блюд с сыром пока ничего не было, и утихли, мадам Максим, одетая в великолепную мантию из бирюзового бархата, поднялась на ноги.
— Прежде чем мы все приступим к великолепному ужину и узнаем имена трех чемпионов, мне сообщают, что наши почетные судьи уже прибыли в замок и вот-вот вместе с нами окунутся в атмосферу Турнира Трех Волшебников, — объявила она, едва ли не задевая макушкой парящие над столом преподавателей свечи. — Позвольте представить тем, кто не знает…
Двери зала открылись, впуская судей.
— … Эвелин Руссо, главу департамента международного магического сотрудничества.
Мадам Руссо оказалась привлекательной женщиной пышных форм, обтянутых розовым твидовым костюмом. Цокая по мраморному полу каблуками, она, ко всеобщему удивлению, вела за собой мальчика лет четырех — который вовсю вертел головой и осматривал зал.
— Она с ребенком приехала? — изумилась Доминик. — Ничего себе.
Мадам Максим наклонилась к гостье и поцеловала ее в обе щеки, затем что-то промурлыкала малышу, который, впрочем, испугался высокой дамы и едва не заплакал. Подлетевший мигом десяток гувернеров пришелся весьма кстати — ребенка увели.
— А так же нашего дорогого гостя, прославленного волшебника, участника Турнира девяносто четвертого года…
— О Боже, — едва не свалился со стула Альбус, представив, что если вторым судьей будет его отец, то впору паковать вещи и бежать из страны. — Только не ты, только не ты…
— … легендарного спортсмена и тренера — Виктора Крама!
— О Боже, — простонал в ужасе Скорпиус, закрыв лицо руками. — Только не ты, только не ты…
Но его никто не услышал, потому как болгары тут же вскочили на ноги и разразились громовыми аплодисментами. Виктор Крам — высокий, широкоплечий, одетый в меха, вскинул вверх кулак, приветствуя не так директоров, как диаспору дурмстрангцев, и направился к преподавательскому столу, где для судей уже были готовы кресла.
Когда после недолгой речи мадам Максим ужин наконец-то начался и на столах появились блюда, мало кто накинулся на еду. Даже несмотря на то, что паштет выглядел аппетитно, а на запеченном в меду петухе так и блестела румяная корочка. Многие сидели как на иголках, ожидая, когда же объявят имена чемпионов, некоторые не сводили с Виктора Крама восторженных взглядов.
Скорпиус, так и оставив свою тарелку пустой, снова налил себе вина.
— Я не накидываюсь, у меня стресс, — перебил он начавшего было возмущаться Ала.
— В честь чего это?
— Сейчас чемпионов назовут, а если меня? А если тебя?
— Меня — нет.
Скорпиус моргнул.
— Я не бросал свое имя в Кубок, — шепнул Ал.
— А так можно было? — опешил Скорпиус.
Альбус отрезал кусочек мяса и пожал плечами. Скорпиус поднес бокал к губами, но не успел даже губы смочить — бокал тут же лопнул у него в руке.
— МакГонагалл решила покончить с твоим пьянством? Наконец-то.