Выбрать главу

— Мсье Моран, это грабеж, — прогудела великанша, но все же швырнула к ногам браконьера мешок с монетами. В ладони мадам Максим мешок казался не больше кошеля, но, упав к ногам стоявшего у ящика мужчины, оказался не менее чем в половину телеги шириной.

— Подождите! — окликнула растерянная мадам, когда браконьер, подхватив мешок, направился к лестнице и оставил ее один на один с ящиком, где изнывало невесть от чего невиданное чудовище. — Подождите! Что мне с ним делать?

— А я почем знаю? — фыркнул браконьер. — Да вы не бойтесь, это детеныш.

Ящик с детёнышем вдруг снова загремел, а существо внутри разразилось рыком.

Великанша осторожно присела у ящика, доходившего ей до коленей, и предприняла попытку, приподнять на ящике плотную холщовую ткань, осторожно подцепила пальцем край. Тут же встрепенувшись, потому как над ухом что-то тихонечко зашумело, мадам Максим с остервенением отмахнулась от чего-то маленького, похожего по быстрому соприкосновению ладонью, на докси.

Но, услышав, как докси совсем несвойственно пискнула над головой, и тут же подняв взгляд, директриса Шармбатона смогла разглядеть в свете факелы большого кенара. Кенар, поблескивая золотым оперением, радостно щебетал, кружа над головой великанши, но сдавленно пискнул, когда большая ладонь сжала его, едва не раздавив.

Аккуратно держа в кулаке бьющуюся птицу, мадам Максим погасила палочкой огни подземелья и зашагала к лестнице. И в узком проходе к ступеням чуть не задела локтем длинный нос Скорпиуса Малфоя, который тот просто не мог не сунуть в скандалы и интриги Турнира Трех Волшебников.

Лишь когда шаги великаншы и визг кенара стихли, Альбус щелкнул себя волшебной палочкой по макушке, снимая Дезиллюминационные чары.

Скорпиус был бледен так, будто эти чары делали его примерно одного цвета с беленой стеной.

— Мы в жопе, Ал. У нее моя канарейка.

— Так, — шептал Альбус. — Что ты превратил в канарейку?

— Фамильный перстень.

— Что? — от восклицания чудище в ящике отозвалось воем. — Ты превратил в чертового летающего шпиона вещицу с гербом Малфоев? Ты идиот?

— Уж прости, что у меня было блестящего с собой, то и превратил, — прошипел Скорпиус в панике.

— Ты понимаешь, что это уже не шутки? Тебя обвинят в… да я даже не знаю, с чего начать: с фальсификации выборов болгарского чемпиона или в шпионаже за французским чемпионом!

— Спасибо, Ал, ты прям охрененный психолог! Умеешь успокоить.

Ящик, в котором томилось чудище, снова затрещал. Цепи звякнули.

— Глянем? — полюбопытствовал Скорпиус, прокравшись тихонечко к ящику.

— Руки не суй. Нет-нет-нет, не надо…

На другом конце подземелья тут же вспыхнул факел, а за ним еще один. Слышались шаги.

— Уходим, — шепнул Альбус, оттянув друга за руку от ящика.

В коридоре, где дрожала, кажется, каждая доска, они едва сумели отделаться от осознания того, что едва не были пойманы за руку. Хотя, учитывая происшествие с кенаром, утверждать нельзя было.

— Я не знал, что ты умеешь следить через канареек, — вдруг протянул Ал, чтоб хоть как-то подбодрить Скорпиуса.

— А, это… Научился в девять, когда надо было приглядывать за четвертой мачехой.

— Ты подглядывал за отцом и мачехой? Боже.

— Фу, — скривился Скорпиус. — Нет, конечно. Я подглядывал только за мачехой. Не в том смысле… она воровала из дома.

Даже вопрос о том, что скрывалось в привезенном браконьером ящике, был вторичен. Проблема с канарейкой занимала все мысли друзей.

— Когда она превратится в перстень?

Скорпиус развел руками.

— Ясно.

На входе в холл, Альбус благо успел юркнуть за постамент и потянуть Скорпиуса за шкирку — мадам Максим стояла к ним спиной, а кенар в ее руке, почувствовав хозяина неподалеку издал свою писклявую песню и изо всех своих крохотных сил пытался вырваться к нему.

Если глупая птица сумела бы выскользнуть из пальцев великанши и радостно полететь к Скорпиусу, это был бы провал провалов.

Ал повернулся к Скорпиусу, надеясь, что тот понял французский говор директрисы и ее заместителя, но Скорпиус покачал головой. Негромкий и очень быстрый французский умела понимать лишь Доминик, которая, как и полагается добропорядочной леди, безмятежно спала в дамских покоях.

— Что они говорят? — прошептала одними губами Рада Илич, держась за Доминик, чтоб не соскользнуть с ее метлы.

Доминик, сжимая тонкое древко бедрами, снова прильнула ухом к приоткрытому витражному окну холла. Слышимость не лучшая — позади бушует ночной ветер, где-то хлопают ставни, да еще и великанша со своими заместителем Пьером говорят негромко.

— Что товар доставлен, — расслышала Доминик, чуть повернув назад голову. — И что поймали канарейку шпиона, которая… ой дурак…

— Что?

— Мысли вслух, — протянула Доминик, прижавшись лбом к стеклу.

Судя по шагам, мадам Максим направилась в свой кабинет, потому как тень ее мелькнула на лестнице.

— Надо возвращаться, — шепнула Рада.

Успев продрогнуть в тонкой рубашке, Доминик кивнула и собралась разворачивать метлу, но почувствовала позади тяжесть, мешавшую управлять. Обернувшись и к своему возмущению увидев, как чья-то широкоплечая фигура, восседая на собственной метле, сжимает прутья ее драгоценной «Яджируши» две тысячи четырнадцатого года выпуска, Доминик широко раскрыла рот скорее в желании разразиться матом, а не от страха того, что их кто-то поймал.

— Уеба, это «Яджируши» четырнадцатого года, камфорное дерево, я тебе сейчас руки вырву…

— Нас поймали, — шепнула Рада.

— Что?

— Нас поймали.

Моргнув и поняв, что смытые прутья ее метлы — меньшее из их бед, Доминик мигом расставила приоритеты. Рада, треснув преследователя своим посохом, вцепилась в Доминик мертвой хваткой и вовремя — резвая гоночная «Яджируши» имела скользкое полированное древко, с которого легко было слететь, вдобавок Доминик так резко взмыла вверх, что ее волнистые рыжие волосы закрыли Раде весь обзор.

— Он догонит!

— Не догонит, я охотник от бога!

Охотник от бога едва не врезалась в купол замка, войдя в пике, а ночной преследователь, мимо окна спальни которого получасом назад пролетела гоночная метла, упорно гнал свою старую «Молнию» следом.

Повернувшись, чтоб метнуть в преследователя заклятие, Рада едва не выронила посох, когда в свете луны узнала на метле…

— Это Виктор Крам, — в благоговейном ужасе прошептала чемпион Дурмстранга.

Доминик закусила губу.

— Да хоть Мерлин, не поймает и не докажет, — рявкнула она, снова взмыв вверх и явно надеясь, что Крам не успеет повторить прием и врежется в башню.

Рассчитывать на такую детскую оплошность звезды квиддича не приходилось. Крам, обогнув башню по кругу, взмыл вверх, перегородив девушкам путь.

Доминик тут же облетела его, а Рада Илич, войдя в раж, рявкнула заклинание. Из ее посоха тут же вырвался алый луч и, ударив по чугунному фонарю на верхушке соседней башни, и фонарь с треском рухнул вниз, однако Виктор Крам увернулся.

— Ты чуть его не убила, — ахнула Доминик.

Рада смущенно отвернулась.

— Круто, — восхитилась Доминик в свою очередь. — Но…

Но когда раздался звук бьющегося стекла, она обернулась и увидела, как фонарь, сверзившись прямо в центр пологой крыши и под своей тяжестью и высотой, пробил в ней дыру.

— Может, не заметят? — с надеждой протянула Рада Илич.

***

Мадам Максим разразилась громким возгласом, когда послышался грохот и в ту же секунду сквозь дыру в крыше посыпались обломки черепицы, остатки гнутого флюгера и чугунный фонарь. В одну секунду случилось сразу две вещи. Фонарь, приземлившись на лестничный пролет, со страшным скрежетом металла по мраморным ступеням, покатился вниз. И золотистый кенар выпорхнул из разжавшихся пальцев перепуганной великанши.

— Я только что уверовал, — перекрестился Скорпиус, сцапав кенара, радостно вернувшегося к нему, и выглянув из-за постамента на лестницу.