Сжав руку Стефана Карреля покрепче, Доминик отвернулась. Скорпиус усмехнулся.
— Мне плевать, как ты выглядишь и что ты задумала на конец Турнира, — прошептал он серьезно Раде, когда двери в трапезную открыли перед чемпионами. — Но мы должны станцевать лучше, чем эти двое.
***
Несмотря на все старания болгарской чемпионки улизнуть подальше после бесконечного вальса, у чемпионов был отдельный стол. Обстановка за которым царила накаленная — это заметили даже ученики, ужинавшие неподалеку.
Стефан Каррель не сводил взгляда со Скорпиуса, Скорпиус не мог оторваться от Доминик, Доминик ненавидяще смотрела на Раду Илич, Рада Илич искала глазами в толпе Альбуса, Альбус искал глазами канапе с сыром на столе.
— Хрущи ебаные, вы не в тот цветник залетели, — шипела Доминик, сжимая бокал. — Ой не в тот…
— Кто же виноват, что садовница щелкает клювом? — ухмыльнулся Скорпиус.
— Молчи, пока я тебе ландыш не сломала.
— Pardon? — переспросил Стефан, не поняв ни слова.
— Только про ландыш сломанный услышал, так сразу «пардон»… Рада, а что ты молчишь?
Если бы несносная Доминик в этот самый момент укусила бы гремучую змею, та умерла бы от яда бушующей когтевранки моментально.
Яда было достаточно на всех в этом зале.
— Да не нужен мне твой этот убогий, — в третий раз бросила Рада Илич. — Пусть отсядет.
— Pardon…
— Тихо, — бросила Доминик. — То есть, ты с ним пошла просто потому что мне назло? Сука, я же с тобой платье выбирала…
— Срань Господня, за меня борются трое чемпионов, — восхитился Скорпиус. — Минуточку, да я же элита…
— … я должна была идти с другим убогим, ты же знаешь, а этот…
— Je vous…
Шикнув на Стефана снова, Доминик снова перегнулась через стол, чтоб посмотреть на Раду.
— А почему не пошла?
— Ой все короче, дамы, вы нудные, — протянул Скорпиус, встав из-за стола.
Стефан Каррель намылился было за ним и привстал, но Доминик уперла руку ему в плечо и усадила на место. И тут же скрыла свирепый оскал обворожительной улыбкой.
— Ох, эти девки доведут меня до нервного срыва, — опрокинув бокал шампанского, произнес Скорпиус. — Ал, как ты здесь? Ты что, пожрать сюда пришел?
Альбус отмахнулся и взял еще одно канапе.
— А где твоя партнерша? — возмутился Скорпиус.
— Танцует с другим.
— О, ты, должно быть, расстроен…
— Держусь из последних сил, — отозвался Альбус. — Подай оливки.
Скорпиус уселся за столик рядом и приспустил галстук.
— Ты ужасно поступил с Радой.
Ал скосил на него взгляд, но Скорпиус, заглянув в чей-то оставленный на столе бокал, цокнул языком.
— Я ей противен, она этого не скрывает и пялится только на тебя весь вечер. А ты хоть бы объяснился.
— Возможно, я ошибся.
— Любую ошибку можно простить, — изрек Скорпиус. — Кроме трусости.
— Ты учить меня жизни пришел? — фыркнул Альбус. — Или тебя из-за стола девки выгнали?
— Да уж нет, на трезвую голову мне нравоучения не идут. Кстати, раз уж мы об этом заговорили, — снова глянув в пустой бокал, протянул Скорпиус. — Метнись за винишком.
Ал презрительно вскинул бровь.
— Чего? Чтоб я как дворецкий кому-то за винишком бегал? Ты не попутал, Малфой?
— Белое сухое. — И, увидев, как Ал скрестил руки на груди и закинул ногу на ногу, закатил глаза. — Ладно, сиди уже, доходяга, сам принесу.
Что в понимании Скорпиуса было «сходить за винишком» в рамки Ала не укладывалось — друг вернулся с двумя графинами и ведерком со льдом, где охлаждалось шампанское.
— О нет! — воскликнул Ал, когда Скорпиус протянул ему бокал.
— Испугался, Поттер?
— Еще чего.
Неумело повертев в руках бокал, Альбус почувствовал укол совести. Скорпиус уколов не чувствовал.
— За Раду Илич, — произнес он, подняв бокал. — Чтоб это была первая и последняя девушка, которую ты разочаровал.
— За Доминик Марион Уизли, — добавил Альбус. — Чтоб это была первая и последняя девушка, с которой ты упражнялся в никому не нужных интригах.
Скорпиус хмыкнул и перевел взгляд в сторону стола чемпионов, за которым одиноко пристукивал в такт полонезу Стефан Каррель. Встретив взгляд Доминик, стоявшей с подругами неподалеку, Скорпиус поднес бокал к губам.
— Она будет первой и последней во всем, Ал. Она такую сцену устроила… интриганка херова, и я смотрю на нее, до сих пор, и думаю, что хочу сделать: то ли въебать ей с ноги, то ли вести в ближайшую часовню и просить святого отца нас поженить.
— Не понимаю, — буркнул Альбус. — Ты ее унизил при всех. Она унизила при всех тебя, когда обломала со Святочным балом и пошла со своим конкурентом. И у тебя в глазах сейчас такая прям нежность, такое благоговение…
— Она поставила на место Скорпиуса Малфоя. Она может все. Она поймет, зачем я пытаюсь… со Стефаном, зачем я так громко ее отшил, она умная, она все поймет, — проговорил Скорпиус. — И простит, как меня можно не простить. А то, что залет… да и хрен бы с ним, я разве буду плохим отцом?
— Ты будешь лучшим отцом.
— Ну вот.
— Правда, мозгов у тебя как у дятла.
Скорпиус снова отпил.
— Ну и пускай. Зато ни один дятел своих птенцов еще не бросал, а люди таким частенько грешат.
Альбус сделал маленький глоточек и поежился. Вино было горьким.
И тоже глянул в сторону Доминик.
— Слушай, а чего это твоя беременная дятлиха жахает шампанское?
Скорпиус отмахнулся.
— Немного же можно. Моя мама все девять месяцев беременности не отказывала себе в Шардоне, и что?
Ал вдруг почувствовал, что ему сейчас рот разорвет невысказанными комментариями. А потому перевел тему быстренько:
— Так иди, мирись. Объясни ей все.
— Не нужно объяснять, она все уже поняла, — улыбнулся Скорпиус.
— Что поняла? Что ты самовлюбленное быдло?
— Нет, мой трезвый, как мразь, друг. Она поняла, что я чувствую ее.
И, опережая насмешливый вопрос, оттянул лацкан пиджака, продемонстрировал Альбусу свой нагрудный платок, сложенный треугольником синего бархата.
— Я не знал, какое на Доминик будет платье, — пожал плечами Скорпиус. — Но выбрал синий бархат. А знаешь, почему?
— Почему? — полюбопытствовал Альбус, ожидая услышать красивую предпосылку, где бы фигурировал синий бархат, что-то воздушное, высокое и благородное.
Но Скорпиус, осушив бокал, налил себе еще, и ответил:
— В душе не ебу. Просто.
========== 13. ==========
Январь начался с череды шпионских игр и зорких взоров. Профессор МакГонагалл, убедившись на все существующие десятки процентов, что самый проблемный студент Гриффиндора за последние триста лет явно что-то задумал, установила за Скорпиусом усиленную слежку в лице сразу двух гувернеров. Надо сказать, что официальный титул самого проблемного студента Гриффиндора за последние триста лет Скорпиус Малфой выборол именно на Святочном балу, обогнав на пятнадцать баллов своего предшественника, Сириуса Блэка, после того, как в состоянии сильного алкогольного опьянения и, цитата, «чет накатившей печальки», вступил в поединок с нимфами, которые чересчур медово улыбались чемпиону Шармбатона, а затем кинулся на него же с кулаками и отнятым у чемпиона Дурмстранга посохом, чтоб вершить возмездие за чересчур медленный танец с чемпионом Хогвартса. Каким образом в менее чем двадцать минут один-единственный семикурсник умудрился развязать масштабную драку делегации Дурмстранга против старших курсов Шармбатона и нарушить двадцать один пункт международной конвенции магического сотрудничества, сам Скорпиус Гиперион Малфой наутро объяснить не сумел.
Понимая, что если отнять у Гриффинора баллы по заслугам Малфоя, то проще будет напрочь закрыть факультет, ибо количество заработанных баллов будет отрицательным, профессор МакГонагалл ясно дала понять — на шее Скорпиуса затянули цепь контроля.
Мсье Жавер, сжимая в руке подсвечник, заглянул в спальню и хмурым взглядом оглядел кровати. Убедившись, что та самая кровать у окна не пустует, и под одеялом вздымается от равномерного дыхания тело спящего, вновь вышел в коридор. Его шаги долго звучали едва слышным отголоском шарканья, и лишь пару секунд слушая тишину, Доминик скинула одеяло и, выдохнув, развалилась на кровати Скорпиуса в более удобной позе.