Я наслаждалась тёплым пирожком и свежим чаем, но меня отыскали и на кухне
— Вкусно? — Финист был в самом прекрасном расположении духа.
— Угм, — смогла произнести я, рот был набит ароматным сладким пирогом.
— Я поработаю с пажами, но Рест ни в какую не хочет надевать белый костюм, — Финист смотрел на меня так, словно я была лимонным тортом с пломбирной начинкой.
— Пусть остаётся в чёрном, — прожевала я вкусноту. — А кто родители этих мальчишек?
— Они из приюта при лицее магии, — Финист цапнул самый большой пирог с блюда, не взглянув на недобро прищурившуюся повариху Мерту.
— Как… — я осеклась, напоминать Финисту, что он сирота, воспитанный королём не стоило.
— Да. Принцесса, — Финист грустно улыбнулся и церемонно поклонился мне, — как я, — добавив со злой усмешкой, — безродный и никому не нужный, а ещё и шут.
Он положил пирог обратно и ушёл, не оборачиваясь. А я задалась вопросом, что происходит с моим братишкой? Ещё один пирог показался мне безвкусным, а чай несладким.
И тепло поблагодарив Мерту, я пошла к себе, расспросить Офелию, может быть, она подскажет, что с Финистом?
В спальне пахло мандаринами. Сладкий и солнечный аромат наполнял воздух радостью, предвкушением грядущего волшебства. Я погладила посапывающего в кресле Блэки.
— Офелия, — улыбнулась я, — здравствуй, спасибо! Я люблю мандарины.
— Я тоже, — привидение, двигая прозрачными пальцами, очищало кожуру с мандарина, — их целую корзину принесли и письмо ещё. Жаль, у меня не получится съесть хоть одну дольку! Но тебе я очистила семь мандаринок на счастье!
— А что в письме? — любопытство и странная радость окутали меня словно пушистым тёплым платком.
— Ну… — глаза Офелии весело заблестели, — там стихи!
Я нетерпеливо выхватила листок, сложенный в форме сердца:
— Белые крылья сжигает,
Порхнув на яркое пламя любви,
Мотылёк легковерный…
— Офелия! Ты же всё всегда знаешь! Кто прислал мне предостережение и мои любимые мандарины? — я протянула листок призраку.
Лист на миг завис в воздухе, а потом, медленно покачиваясь, спланировал на пол.
— Тот, кто… — Офелия ласково улыбнулась, — он попросил не говорить.
— Это был… — я помнила, что негодное привидение обожает, чтобы я отгадывала её загадки, — король?
Офелия качнула головой.
— Викториан? — щёки запылали, сердце заколотилось очень быстро.
Призрак улыбнулся.
— Мэтр Храбриани? — я перебирала всех знакомых, но тщетно.
Очень немногие знали, что я люблю на самом деле, а не по официальному списку.
— И не он! И не он! — Офелия запорхала вокруг моей головы. — Неужели не отгадаешь?
— Не знаю, — сдаваться я не любила даже в мелочах, хотелось съесть десяток мандаринов, читая любимые стихи.
Я молчала, а Офелия присела на край кресла, в котором я свернулась, разложив очищенные мандарины прямо на подол платья.
— Неужели, ты не поняла? Он же любит тебя, — тихо сказала Офелия.
— Кто?! — книга, которую я уже достала со столика, упала на пол.
— А ты подумай! — Офелия неумолимо следовала своим собственным правилам.
— Я не хочу думать! — выпалила я, поднимая книгу и засовывая в рот половинку мандарина. — Ты их хоть проверила на яд?
Офелия покивала и произнесла, растворяясь в воздухе:
— Твоя беда, Саша, в том, что ты не хочешь думать!
— Ну и ладно! — бросила я ей вслед.
Съела полкорзинки мандаринов, лениво переворачивая странички с розами и звёздами.
Стихи казались плоскими, бесцветными и неинтересными.
Почему?
Потому что лирический герой напоминал мне гнома Юджина, жующего чёрную бороду, а в героине к ногам которой он припадал, болтая без умолку, угадывались черты жены Викториана: соломенные лохмы и нос картошкой.
Я задремала, мне приснился полёт, проснувшись от какого-то странного шороха, я сняла нарядное платье и превратилась в птицу. Спросонья поторопилась, еле смогла открыть окно клювом, оглянулась и увидела на столе чёрного ресстарра, смешно шмыгающего розовым носиком. Посмотрела ещё раз: на столе лежала только раскрытая книга.
Я вылетела в окно, меня интересовала сегодняшняя встреча Викториана с женихами, тем более теперь, когда к ним присоединился Финист.