Матс склонил голову набок:
– И что ты предлагаешь сделать?
Эдгар смерил Матса скептическим взглядом:
– Боюсь, что мы не можем ничего сделать. Лакеи тоже не знают точно, что вам предстоит. Единственное, что ты можешь сделать – это помогать Люци.
Матс сдвинул брови:
– Я всегда помогаю Люци. В конце концов, для этого мы сюда и приехали.
Эдгар хотел что-то ему ответить, но явно передумал и, когда прозвучал гонг, вышел из зала вместе с остальными лакеями.
Мы покинули зал в потоке гостей и участников. Во дворе замка было уже темно. Десятки факелов в бледная луна освещали серые стены. Звучало странное пение. Сначала тихо, потом всё явственней – ритмично, глуховато и в такте марша. Точно такая же мелодия, как во время турнира. Только на этот раз она доносилась не из динамика, а от группы людей, входящих во двор.
На них были длинные бархатные тёмно-красные мантии с капюшонами, почти скрывающими лица. В середине двора они остановились и образовали круг. Их голоса стали громче, и мелодия наполнила воздух. Одновременно раздались ещё какие-то звуки. Люди в рясах держали металлические жезлы, которыми они дружно отбивали ритм. Мне был знаком этот такт, я уже слышала его во владениях баронессы, когда мы с Матсом забрались туда, чтобы увидеть встречу «вечных». В конце собрания те в таком же ритме стучали по столу. Может, это их тайный условный знак?
Гости и участники, глядевшие, как и мы, со стен замка во двор, начинали один за другим хлопать в ладоши. А пение, становясь всё громче, создавало жутковатое настроение и казалось барабанным боем перед экзекуцией.
У противоположной стены я заметила Эллу и её родителей. В отличие от большинства гостей эти трое не хлопали и держались скорее поодаль, из-за чего Элла понравилась мне ещё больше.
Внезапно пение смолкло, а вслед за этим стихли и аплодисменты. По камням зацокали каблуки Элоди, и она вошла в круг вместе с баронессой фон Шёнблом и мужчиной с носом картошкой. Певцы в мантиях окружили эту троицу, и во дворе стало тихо.
– Дорогие высокородные! – раздался голос Элоди. – События последних месяцев были ужасными. Состояние здоровья моего отца, главы нашего сообщества, не оставляет надежды на улучшение. Но тем более я считаю за честь заботиться о наследии Сирелла де Ришмона! – Не успели слова Элоди долететь до нас, как от стен замка снова грянули аплодисменты. – С помощью выявленных на турнире талантов мы наконец откроем аптеки ароматов по всему миру, как и планировал отец. Они помогут нам, высокородным, вернуть наши законные права на владение миром, после чего все остальные займут места в своих кастах и смешению крови будет положен конец!
Ещё один шквал аплодисментов. Я посмотрела на Леона и на Матса, взирающих на этот спектакль с мрачными лицами.
До этого момента я ещё не очень понимала, много ли вокруг нас людей разделяют безумную идею о чистоте крови и праве высокого рождения. Оказалось, что много – болтовня Элоди их воодушевляла. Ритмичное пение и ритмичные удары звучали всё громче и громче.
Глава 18
Кто-то остановился за моей спиной и положил руку мне на плечо. Я вздрогнула и обернулась. Это был Эдгар.
– До чего же отвратителен весь этот театр, – шепнул он. – Не могу смотреть на него, мне плохо становится. У баронессы тоже иногда устраивались такие представления.
– Что это за песня? – спросила я.
– Старинные ритуальные песнопения «вечных», ещё с давних времён. Такими гимнами начинались их тайные собрания ещё в прошлые века. Я называю их жутким воем высокородных. – У него дёрнулся уголок губ. – Когда я его слышу – я понимаю, что грядёт что-то ужасное.
Я даже похолодела, поняв, что Эдгар знал всё это ещё во время своего рабства и даже не захотел рассказать, какие воспоминания будил в нём этот ритуал поющих людей в мантиях.
– Мы можем поговорить с тобой с глазу на глаз? – спросил Эдгар, меняя тему.
Матс, услышав этот вопрос, затаил дыхание.
– Всё, что ты хочешь ей сказать, ты можешь сказать всем нам. – Он покосился на меня. – Верно, Люди?
Я уже хотела кивнуть, ведь Матс был прав, но тут Эдгар попросил:
– Пожалуйста. Это важно.
Его тон заставил меня задуматься.
– Люди... – Матс посмотрел на меня так, что я на миг замерла, но потом всё- таки решила пойти.