Свет дали и первое время - пока шли оживленные разговоры с бабой Любой на кухне - Оля сидела при свете и рисовала в альбом новый (очередной) ряд темных домов с яркими оживленными квадратиками окон. Она часто рисовала один и тот же рисунок. Ей все казалось, что чем-то ее дома меняются, а может быть, менялось каждый раз ее отношение к этим домам и окнам - поэтому рисунки получались постоянно разными. Они не были лучше или хуже - просто другими. Поставив под рисунком черту и написав под ней сегодняшнее число и время, Оля выключила в комнате свет и, накинув любимый теплый свитер, висевший на ней мешком, вышла на балкон, который по странному стечению обстоятельств находился в ее комнате. Пока возилась со свитером и светом - в прихожей послышался легкий скрежет замка и шаги по коридору.
Оля вышла встретить сестру.
Все уже спали.
- Полуночничаешь? - поинтересовалась Юлька, причесываясь перед зеркалом. Хороша, нечего сказать. Совсем не похожа на Ольгу с длинными прямыми и темными волосами, она обладала светлой кудрявой гривой, ниспадавшей на плечи. Это была шутка их семьи. Ольга пошла в отца - волосы, нос с горбинкой, глаза с лукавыми блеском, способные скрыть любую эмоцию в своей жемчужно-серой глубине.
Юля другая. Грива, зеленые ведьмовские глаза, курносый нос - все в мать.
- Надо же, как четко разделились гены, - высказывалась бабушка порой, которую как бывшего биолога, да и просто так, всегда интересовал вопрос наследственности.
- Я как ты, - насмешливо отозвалась Оля, потирая переносицу темными от карандаша пальцами. - Послушай, а почему ты у него на ночь никогда не остаешься?
Юля молча взглянула на нее в зеркале.
- Нет, а что, правда. Ты так и так слишком поздно от него возвращаешься - когда уже все спят, никого из нас практически не видишь, - только ночью, по дороге в туалет случайно сталкиваешься с членами семьи. Так почему бы...
- Знаешь, Олька, а ты, я думаю, правильно выбрала факультет - юридический - как обвинителю тебе равных наверняка не будет, - спокойно проговорила Юля, но Оля знала, что спокойствие сестры подобно маминому - лишь затишье перед бурей.
- Хм, а я-то думала... - задумчиво проговорила Оля, - что ты скажешь нечто на подобие: мала еще в это соваться!
- Это, конечно, и правда немного не твое дело, но... когда вот я тебе последний раз говорила, что ты мала еще?
Оля промолчала.
- И с чего вообще, - продолжила Юля, не получив ответ от сестры, - ты решила выступить таким активным обвинителем?
- Ну, знаешь ли, мне как стороннему наблюдателю, которого не касается это дело, все яснее видно.
- Ты стала так ярко себя от семьи отделять в последнее время, - тихо проговорила Юля.
- Я себя не отделяла. - Оля собралась выйти, но вопрос Юльки пригвоздил ее:
- Уж не влюбилась ли ты, Оля? Я помню, ты всегда, когда...
Ольга обернулась с насмешливой улыбочкой, и Юля замолчала.
- Все правильно, ты теперь только вспоминаешь, как было. Скоро переедешь и вовсе все забудешь...
Она вышла, плотно притворив за собой дверь. Рывком распахнула балкон и вылетела наружу, выключив в комнате свет.
Они уже давно не разговаривали с Юлькой по душам. Слишком давно. А раньше они знали друг о друге все. Теперь же... не то, что мечтами и планами не делятся, но и не сразу узнают, что друг у друга происходит. А ведь живут под одной крышей...
Ладно, это ничего не меняет. Оля уже привыкла.
И расставляя по балкону свечи и зажигая их, она уже совсем не думала о сестре, а старалась сосредоточиться лишь на том, что творится за каждым освещенным окном.
▲▲▲
Ольга выбежала из дома, на ходу запихивая папку с рисунками в сумку и пытаясь достать ключи.
Она жутко опаздывала в театральную студию, для которой рисовала декорации. Точнее, пыталась рисовать.
Да нет, что там пыталась: действительно рисовала, просто делала это совсем недавно, да и только к одному спектаклю. Но зато сколько было работы...
В студию она устроилась в начале учебного года - практически сразу после начала занятий в ВУЗе.
Олин одноклассник Мишка Красильников - теперь уже бывший - играл в этой студии, и когда от них ушел помощник декоратора, а вся труппа устроила конкурс на это нелегкое правое дело, буквально силой затащил ее в свою alma mater и заставил показать ее «мазню» «главному».
Оля до этих событий рисовала только «в стол», а точнее на стены своей квартиры. Заставляли, конечно, намалевывать плакаты на стены школьных коридоров, но это особым почетом не наделяло. Это была роль мальчика для битья. Там нарисуй, здесь придумай, тут сооруди. Она даже толком и не знала, хорошо рисует или нет - в художку она не ходила, а в школе хвалить было некому - ну рисует и рисует, неважно, как, главное, чтобы к Новому году стены пустыми не оставались.