— Логически! — рявкнул я.
— Поясните! — встал из-за стола один из старых Афистов.
— У них есть связь, и я знал, где заклинатель и где призванное создание. Прием мастера Кунье, о прерывании удаленных чар. Я же не глядя кинулся, и щитом прикрывался для гарантии.
— Хорошо. — Мерно кивнул Афист с огненного факультета. — Это хороший навык, парень правильно его использовал. Честно говоря, я на его стороне полностью….
— Однако у нас есть ее один вопрос. — Перебил его второй служитель Аффанита. — Не подскажете ли уважаемый Джафар, как вы собирали столько сил на этом поединке? — вопрос на миллион, и я к нему не подготовился….
— Не знаю. — Честно ответил я, так как реально не знал что говорить. — Злой был, не обращал внимания на это.
— Господа, господин Пистрикс у нас был одним из десяти учащихся, которые были в припадке с выбросом силы, это записано в его личном деле. Я допускаю, что после этого выброса, Джафар умеет обращаться с силой намного лучше сверстников, что он и показывает, закрывая два курса за раз. Плюс к этому, часть его заклинаний были паразитическими, что снимает большую нагрузку с его собственных резервов….
— Афсит Кортальн, мы ценим ваше стремление прикрыть нарушителя, но пока мы не найдем истину, я не желаю спускать это дело на тормоза. Уже второй ваш ученик занимается какой-то мистикой на испытании, а вы защищаете обоих.
— Прошу прощения! — Возмутился мой защитник. — У господина Феанора ничего найдено не было, он просто показал нам, что всего можно добиться своими силами, как и господин Пистрикс. — я даже подпрыгнул на месте, забыв про боль и дыру на штанах.
— Что?! У него ничего не было найдено?!
— Господин Пистрикс, спокойнее. Зачет в любом случае ваш, вы достойно дали отпор, несмотря на понесенные увечья и игнорирование команды комиссии.
— Да нет! Я не об этом! Этот мошенник был с артефактом! Я чувствовал свободную силу, он не брал ее!
— В любом случае на осмотре, ничего найдено не было. Никаких зачарованных предметов.
— А в проходе вы искали? Там где он шел?!
— Господин Пистрикс! — вновь поднялся главный обвинитель. — Вы клевещите против высокородного, не высоко ли вы сами прыгаете? — и тут я просто упал на лавку, расслабился и перестал нервничать.
— А, я понял, тут главное не правда, а оправдание! высокродного отпрыска. — Кивнул я. — Извините, я думал здесь зал правды и чести, а не продажной швали.
— Джафар!
— Что Джафар?! — окрысился я, ощущая подъем ярости из глубины души, что мне уже неподконтрольна. — У меня шкура на спине сожжена до самого мяса! Вы меня тут держите для обеления вашего ставленника! Поисками никто и не подумал заниматься! А ведь осматривать его надо было именно на площадке, где он использовал запрещенный предмет! Я пойду в лазарет, и если у вас будут доказательства моей вины, я буду рад покинуть это продажное место! И если тут кто-то принял мои слова в обиду, то прошу меня простить, это просто, правда, и как говорил один из людей настоящей чести: «Правда — она как продажная девка: все ее хотят, но никто не любит!» — я встал и, пошатываясь, пошел на выход. В след мне не произнесли ни слова.
В лазарете мне намазали спину какой-то дрянью и замотали всего тонкой тканью типа бинта, дали указание приходить всю неделю на повторение процедуры. Я же отказался и, взяв раствор с собой, сказав, что у меня есть заботливая девушка, которая будет мазать меня сама и мне не хочется беспокоить местный персонал такими мелочами как ожоги у мага огня. Меня не поняли, но одобрили сам порыв убавить работу медперсонала. Уже дома я упал на кровать и, закусив зубами одеяло, начал стонать от раздираемого меня зуда….
Глава 4. Первое лето
Экзамены по алхимии я закрыл с успехом и пафосом, написав доклад о своей инновационной разработкой, которая перевернет этот мир! — резиной. Еще со школьной парты помню, что резина это каучук и сера, а на эксперименты в этом мире, у меня времени было более чем достаточно, чтобы это понять и повторить. Теперь я был вписан в историю мира как создатель нового алхимически-ценного элемента общего назначения, высокой полезностью и вообще — новинкой. Даже премию за исследование выплатили и пригласили на работу в Аффанит, чтобы я продолжал исследования. Но так как у меня от школьной химии не сохранилось ничего кроме общеизвестного спирта и уже опубликованной резины — я отказался, так сказать покинул карьеру, пока она не успела покатиться с горы. Вот как-то так.
Кстати, отчислять меня за мою выходку на суде не стали, как и не стали отказывать Феанору в его зачете. Проскочил гадёныш, мимо правосудия, теперь нам сидеть и дальше в одной аудитории. Курс Тактики я тоже сдал с третьей попытки, видимо это уже традиция такая. И после всего этого, впервые в моей жизни тут, наступили четыре долгих летних месяца, в которые подавляющее большинство студентов уезжали домой — к родителям. Не все конечно, но очень многие. И что самое забавное — Эля тоже поехала к родителям, не к своим, разумеется, а к родителям «барона с богатыми землями», имени его я так и не удосужился спросить. Но Элеоноре я пожелал удачи, как в поездке, так и в ее начинаниях. Вот вам и неторопливая учеба: нашла себе жениха и уже окучивает его как картофель, готовясь собрать невероятный урожай на безбедную старость. А я толкусь на месте…. Кассандра уехала к себе, даже не попытавшись позвать меня с собой. И на ее место не пришла ни одна из девочек, что остались на острове. Я же не знать! а на острове магов остались только бедные и низшие классы, которым я, естественно, не интересен.