Долго Лорд изворачивался. Не помогло. При тщательном обыске в его пиджаке было обнаружено несколько пластин платины, а в полых каблуках модных туфель - золотые десятки.
- Твоя взяла, начальник,- без тени смущения заявил Лорд. И казалось, он вовсе не обескуражен перспективой тюремной отсидки…
«Неужто Лорд отказался от старого?»-размышлял Дудин, представив теперешнего Каленника. Заношенные брюки, невзрачный и тоже не новый пиджак, стоптанные башмаки - все это никак не вязалось с тем, прежним Лордом…
Правильная мысль иногда приходит неожиданно, и обидно становится, что вопрос, над которым так долго и тщетно ломаешь голову, решается проще простого. Нечто подобное испытал майор и сейчас. Он почувствовал, что нашел ключ к разгадке. И чем глубже анализировал свое предположение, тем больше укреплялся в нем.
Правда, мелькнуло сомнение: «Не слишком ли увлекаешься, друг? Поостынь малость, подумай». И тут же ответил сам себе: «Нет, ошибки быть не должно».
Дудин стал поспешно сматывать удочки. Сын поднял на него удивленные глаза:
- Папка, ты что?
- Пойдем, родной,- серьезно, как взрослому, ответил отец.- Дел много. Понимаешь, нельзя откладывать.
- Хоть полчасика.
- Нельзя, сынок, сегодня никак нельзя.
И снова рыбалка не состоялась.
X
Мать возвратилась из Минска совершенно неожиданно. Николай еще лежал в постели, когда она отворила дверь в спальню, осмотрелась вокруг, бросила на диван сумочку и гневно, со свойственной ей нервозностью крикнула:
- Это еще что за мода? Вставай! Сию же минуту вставай!
Не снимая плаща, она продолжала стоять в дверях, нервно теребя носовой платок. По усталому и недовольному виду легко было догадаться, в чем причина ее гнева. «Значит, не выгорело»,- с безотчетной радостью подумал Николай.
- Встаю, мама, встаю,- весело ответил он и соскочил на пол. И чтобы проверить себя, спросил: - Ничего не вышло?
Мать промолчала.
- Вот хорошо! - воскликнул Николай, не скрывая радости.
Наталья Кондратьевна в изнеможении опустилась на кровать и горько заплакала. Шляпка соскользнула с головы, скатилась на пол.
- Ему весело… Смешно…- всхлипывая, она подняла заплаканное лицо.- Я работаю как черный вол… А он смеется.- И снова заплакала.
Николаю вдруг стало смешно от маминых слов «как черный вол». Тихий смешок сорвался с его губ, и этого было достаточно, чтобы мать пришла в неистовство.
- Неблагодарный! - крикнула она и так резко поднялась с кровати, что сбросила с тумбочки графин. Вода забрызгала стену, потекла по ковровой дорожке. Казалось, большей потери, чем этот простой стеклянный графин, в жизни Натальи Кондратьевны никогда не случалось. Она громко зарыдала и опять опустилась на кровать.
Николай бережно обнял мать за плечи и долго не мог ее успокоить.
Когда же Наталья Кондратьевна пришла в себя, она рассказала, почему такая расстроенная вернулась домой. Напрасно обещала она в Минске отблагодарить всех, кто поможет сыну поступить в институт. Одни ее вежливо выпроваживали, другие гневались. А доцент один… Наталья Кондратьевна снова разнервничалась:
- Хам невоспитанный, а еще ученый человек! Милицией меня пугал, прокуратурой! Меня, можешь себе представить? А за что? Я свое единственное дитя хотела к науке пристроить…
Нет, такого Николай представить себе не мог. Неужели мама предлагала взятку?
- Не верю. Ты… просто выдумываешь!
- Я выдумываю? - Наталья Кондратьевна зло оттолкнула руку сына.- Значит, мать лжет? - закричала она истерически.- Да что ты смыслишь в жизни, недоросль!
- Хорошо, хорошо,- поморщился Николай,- я ничего не понимаю… А вот ты, понимающая, как ты могла предлагать деньги?
По-мальчишески угловатый, высокий и бледный, он с серьезным видом смотрел куда-то поверх головы матери.
- Как ты смеешь так разговаривать со мною!
Николай сделал протестующее движение, но мать резко оборвала его:
- Молчи, когда с тобой старшие разговаривают! - И Наталья Кондратьевна топнула ногой.
- Ну, молчу.- Сын в упор посмотрел на мать и тотчас отвел глаза в сторону.- Не нужно мне никаких институтов… за деньги! - И покраснел до корней волос.