— Что ты делаешь тут, среди ночи? — голос за спиной.
Я оглянулся. Тонкий силуэт девушки, сидящей на верхнем уступе. Костер, горящий там, наверху, очерчивал ее фигуру сияющим ореолом. Лицо пряталось в темноте.
— Подойди же, — позвала она, — я хочу вниз.
Я послушно приблизился к стене, и, не дав мне времени для колебаний, хрупкая фигурка оттолкнулась руками от края своей площадки и порхнула вниз, на мой уступ. Практически рефлекторно я подхватил легкое тело. Наши лица оказались совсем близко, и я узнал знакомые черты. Веда.
— Ты не наваждение? — спросил я. Так, на всякий случай.
— Глупый, — отозвалась девушка. — Какая разница?
Мягко освободив свое подвижное тело из моих рук, она отошла за край ковра. Теперь свет костра нежными мазками рисовал ее на черном фоне ночи. Тьма, как и в первую нашу встречу, поглотила весь мир, кроме одной светящейся фигурки. Моя трепещущая тень жадно тянулась к этому единственному огоньку Вселенной.
— Пойдем? — вопросительно взглянула Веда в мои глаза.
— Куда?
— Туда, к морю.
И мы двинулись вниз. Перекладины приставных лестниц скрипели в наших руках. Мы спускались с одного спящего уступа на другой. Иногда Веда, спускаясь первой, пряталась в тени стен, я искал ее, затерянный в чужом мире, и не находил до тех пор, пока она сама, смеясь, не выныривала из-за моей спины. Все вопросы и сомнения заблудились среди лабиринта лестниц и площадок, время уснуло, мы бегали по ночному городу и веселились как дети. Я не заметил, когда взошла луна, только понял вдруг, что всё вокруг из черного стало серебристо-голубым. Море было уже ближе, но всё еще далеко внизу. Обрадовавшись, что уже есть что отражать, оно несколько успокоилось и протянуло лунную дорожку от городских строений к самому горизонту. Немногочисленные люди, попадавшиеся нам на пути, улыбались и отходили в сторону, как будто этот город безоговорочно принадлежал нам. Редкие прикосновения друг к другу учащались, и в какой-то момент я поймал ускользающую Веду в свои объятия и прижал к себе. Девушка сжалась вся и неожиданно прижалась к моему телу так, как будто долго этого ждала. Мои ладони скользнули по ее волосам и плечам. Жадные пальцы дотронулись до ее шейки.
С поразительной ясностью, гораздо более реальной, чем серебряный город вокруг, я вдруг вспомнил щелчок пальцев Аллариха, после которого Веда рассыпалась на осколки. Его пальцы тогда коснулись той же самой точки, которой сейчас касались мои. Я отстранился и взглянул в лицо моей спутнице. Потерянные вопросы, пользуясь нашей неподвижностью, нашли и догнали нас. Веда, смеясь, заглядывала в мои глаза.
— Мне сегодня звонил мой друг, — сказал я. — Его зовут Остин.
Я замолчал в ожидании ответа. Веда тоже молчала, не отводя глаз.
— Он звонил отсюда, — резко закончил я. Ожидаемой реакции вновь не последовало. Лишь недоуменный взгляд.
— Остин — один из вас? — не унимался я.
— Не знаю я никакого Остина, — ответила наконец Веда, пожав плечами. — И почему ты решил, что он звонил отсюда?
— Но ведь это телефон дядюшки Хо? — допытывался я, держа девушку в своих объятиях и пытаясь понять, напрягается ли ее тело при моих вопросах.
— С чего ты взял? Глупенький, — Веда засмеялась, выскользнула из моих рук, отбежала на несколько шагов, остановилась и обернулась ко мне, дразня возможностью бездумной охоты на лестницах города.
— А чей же телефон тогда стоял в комнате? — я решил проявить твердость.
— Как чей? Морока, конечно. В той квартире всё его. Это вообще его квартира.
Я растерялся.
— А где же тогда стоит телефон дядюшки Хо?
Веда поняла, что игры в догонялки не получится, села на край уступа и похлопала ладошкой рядом с собой. Я послушно сел.
— Дядюшки Хо, — начала она, — не существует.
Я молчал, ожидая продолжения. Серебряный город отдыхал от наших шагов.
— Поэтому, — Веда откинула с лица прядь волос, — нет такого места, где стоит его телефон. Это просто голос, и ничего более. Точнее, даже голоса он не имеет.
— Как это?
— Он говорит теми голосами, которые хоть когда-нибудь пользовались телефоном. Слушает, запоминает, а потом говорит.
— Но это не просто набор фраз? Мне показалось, что его слова связны и осмысленны.
— Тебя он умнее, это точно, — хихикнула Веда. — И вообще он очень умен. У него много времени на размышления, он может говорить сразу с сотней людей и думать сотню мыслей.