Прохладные губы Веды касались меня. Видимые, осязаемые. Она не исчезла в объятиях, и я ответил на поцелуй. Прижав к себе теплое тело, я вновь заснул.
И вновь проснулся. Оттого, что дождь прекратился. Луна твердыми руками раздвинула облака и широко распахнутыми глазами заглянула в комнату. Я мог ее понять: в серебряных лучах плавные изгибы обнаженного спящего тела Веды были волшебными. Часы показывали половину второго. Вроде бы в прошлый раз времени было больше. Или предыдущий раз мне приснился? «Половина второго», — произнес я одними губами, чтобы не забыть. Мои глаза сами собой закрылись. Бесконечная ночь опять поглотила меня.
Казалось, в тот же момент меня начали тормошить. Не очень сильно, но вполне безжалостно. Разлепив веки, я увидел над собой Веду. Ее волосы касались моей щеки.
— Вставай, — лицо мучительницы улыбалось, — нам пора.
— Куда? — вопросил я и постарался нахмурить брови как можно сердитее.
— На день рождения.
— К кому?
— Вспомни, какой сегодня день, и поймешь.
Я вспомнил, какой сегодня день, и понял.
Шабаш
Мы шли рядышком по ночному городу. Я было свернул к квартире Морока, но Веда качнула головой:
— Не туда.
— А куда? — удивился я.
Веда назвала одну из городских площадей.
Был тот час, когда поздних прохожих уже нет, а ранние еще не появились. Недосмотренные сны неприкаянно шатались по темным переулкам. По мере приближения к цели нашего пути окружающее пространство малоуловимым образом менялось. Редкие горевшие окна исчезли совсем. Непонятно откуда появился запах тины. Асфальт под ногами стал бугристым, покрытым многочисленными трещинами, из которых пробивалась черная под светом тусклых фонарей трава. Я с удивлением взирал на метаморфозы знакомых улиц. И тем не менее вид городской площади явился для меня обескураживающей неожиданностью.
Здания вокруг превратились в руины. Пустые коробки домов, слепые окна без стекол, обрушившиеся крыши. По стенам извивались толстые стебли лиан, покрытые трепещущей в лунном свете листвой. Булыжное покрытие площади местами было разворочено, и повсюду между камней выглядывала трава. Казалось, на каждой травинке сидит светлячок — или сами кончики травы фосфоресцировали в темноте, превращая поверхность площади в огромное мерцающее поле. Растительность самого разного вида освоила это пространство. Воду фонтана затянуло ряской, на ее поверхности покоились огромные, с сильным дурманящим запахом цветы. От этого запаха, от преображения знакомого города, от сумасшедшей бессонницы закружилась голова, и я сел прямо на камни мостовой. Трава вспыхнула при моём прикосновении ярким светом, и световые волны побежали по ее поверхности в разные стороны, рассыпая брызги разбуженных светлячков. Я беспомощно взглянул на Веду, присевшую рядом. Та смеялась.
Через некоторое время, привыкнув к окружающей действительности, я решился всмотреться пристальнее в лица и фигуры множества существ, заполнивших площадь. Я не сразу понял, что одежда большинства из них чрезвычайно легка для глубокой осени — тонкие накидки, прозрачные платьица. Многие были обнажены. Далеко не все из них походили на людей. Удлиненные уши, вытянутые лица, слишком широко посаженные глаза, очень длинные или, наоборот, очень короткие руки. На другом конце площади мне даже померещился кентавр, но фигура слишком быстро затерялась среди стволов деревьев, оставив меня в неразрешимом недоумении. Многих из присутствующих, даже внешне похожих на людей, отличала необычная манера движений, вычурная походка, слишком долгий немигающий взгляд. Я посмотрел на Веду и с ужасом обнаружил странную непропорциональность ее лица. И как я раньше этого не замечал! Я поспешно отвернулся.
Заблудившийся светлячок ткнулся в мой лоб. Неподалеку от меня, рядом с поверженным, уже успевшим врасти в землю и позеленевшим бронзовым памятником, высился накрененный гранитный постамент. На его краешке восседал Морок и по-мальчишески болтал ногами. Увидев меня, он приветственно махнул рукой. Я кивнул в ответ.