Потом я прихожу в офис к Чэду Милану. Сначала его помощница отвечает, что у него нет на меня времени. Но как только я поднимаюсь, чтобы уйти, в вестибюль входит Чэд и говорит, что хочет меня послушать исключительно из любопытства. И здесь, в вестибюле САА, где мимо проходят люди, я рассказываю про свою наркотическую зависимость и последующее лечение. Рэчел объяснила, что вовсе не обязательно сообщать всем и каждому, что я к тому же была и алкоголичкой: это могут счесть за хитрую уловку, попытку как-то оправдать свое поведение, но почему-то я все равно все выкладываю Чэду. Потом добавляю, что это совершенно не связано со страхом оказаться за решеткой, я просто хочу, чтобы он знал, что я считаю его отличным парнем, и он заслуживает лучшего отношения. Он не кидается меня обнимать, но и не выпроваживает из здания с охраной.
Я еду в офис Холли в «Имэджэн», но на месте Кэрен сидит какая-то серьезная брюнетка в очках. Я спрашиваю, могу ли увидеть Холли, и девушка, которую зовут Саманта и которая работает здесь временно, говорит, что Холли весь день будет на встрече в «Юниверсал». Поэтому я сажусь в приемной и пишу Холли записку, в которой прошу прощения, что бросила работу и что выполняла ее вполсилы, и предлагаю позвонить мне, если она захочет об этом поговорить. Записку вместе с ключами я кладу в конверт и вручаю его Саманте.
Рэчел ясно дала понять, что я должна пересилить себя и извиниться абсолютно перед всеми, но если все же я не смогу до кого-то добраться или мне будет неловко с кем-то встречаться, то вполне можно будет написать им письмо. И, поскольку почта Джастина переполнена, я отправляю ему письмо по электронке, в котором извиняюсь, что сочла его срыв личным оскорблением, хотя сама только и делала, что названивала ему, когда он был мне нужен. Зато, как только узнала, что он снова стал пить, забыла про него. Я предлагаю ему перезвонить в любой момент, потому что мне хочется сказать ему об этом лично.
Я звоню Рэчел, чтобы отчитаться, и она говорит, что я взяла высокий старт. Я знаю, что меня ждут еще гораздо более серьезные и неприятные извинения — перед мамой с папой, например, — но с этим можно подождать. Рэчел уверена: я сама пойму, когда буду готова.
В это время раздается звонок по второй линии, и на определителе высвечивается номер 212 — номер Надин. Она все это время пыталась спланировать мою поездку в Нью-Йорк, а я все откладывала. И хотя я прекрасно понимаю, что колонку больше вести не буду, я все же прощаюсь с Рэчел, потом переключаюсь на Надин, прошу у нее прощения за то, что не перезванивала, но говорю, что могу вылететь в Нью-Йорк в любой момент.
— Солнышко, это просто фантастика! — верещит она. — Они хотят, чтобы вы выступили в завтрашнем шоу. Вы не против лететь в ночь?
Я оглядываю свою квартиру и вижу, что в ней царит жуткий беспорядок, но это не имеет значения. «Главное — разобрать то, что у меня внутри, остальное подождет», — решаю я. Потом перезванивает Надин и сообщает, что заказала мне билет и через несколько часов за мной заедут, чтобы отвезти в аэропорт.
Уложив сумки, я сажусь за компьютер, чтобы в последний раз извиниться перед Адамом. Это надо сделать просто, искренне и без всякого подтекста, как и в случае с другими, поэтому я отправляю ему письмо, в котором прошу прощения за то, что оскорбила его девушку и перенесла на него свое разочарование только потому, что он не сделал то, чего я от него ждала. Потом я добавляю, что оценила его вопрос, почему я зарабатываю на жизнь тем, во что сама не верю, так как это помогло мне взглянуть на свою жизнь под другим углом и принять меры. И, отправляя Адаму письмо — мы с Рэчел решили, что лучше мне не извиняться перед ним лично, потому что, оказавшись с ним наедине, я могу попытаться начать им манипулировать, — я вдруг понимаю, что мне от него больше ничего не нужно. Мои чувства к нему остались прежними, но если я ему не нужна — теперь это очевидно — то какой смысл из-за него страдать? Так не должно быть, и, вероятно, однажды я пойму, почему. Страстное желание заполучить его в бойфренды угасло, только и всего. И вдруг я с изумлением понимаю еще кое-что: тяга к кокаину и спиртному прошла. Я нередко слышала о подобном на собраниях, но всегда относилась к этому скептически, а сейчас у меня есть живое доказательство того, что это правда. И пока я размышляю над тем, какой небывалый покой воцарился в моей душе, мне в голову приходит дивная мысль: можно позвонить одному человеку, который встретит меня в Нью-Йорке.