«Кем я стала?» — думаю я, идя по подъездной дорожке к дожидающемуся меня автомобилю. И, сев в машину, понимаю, что пока не могу ответить на этот вопрос.
Глава 32
— Вы — нечто, — говорит Джой Бехар, глотнув кофе из своей чашки. — Спите с двумя шаферами. Целуетесь с девушкой. Снимаете в баре парня прямо во время свидания с другим. Другие женщины со стыда бы сгорели, но вы… вас за это только расхваливают. Как вы думаете, в чем здесь причина?
Все вопросы, которые будут мне задавать, мне еще в примерочной озвучил продюсер «Вью», так что ответ у меня готов. Я бросаю взгляд на Тима, который вместе с Джоном и Надин сидит в зале, и отвечаю:
— Может, и остальные поступают так же и теперь с облегчением видят, что хоть кто-то этого не скрывает?
Кто-то из зрителей смеется, кто-то аплодирует, а Элизабет Хосселбек прищуривается.
— Как по-вашему, вас можно назвать лидером движения за бесстыдное отношение к сексуальности, как кто-то сказал про вас?
Я даю Элизабет придуманный Надин ответ: я такая, какая есть, но если людям хочется выдвинуть меня в лидеры какого-то движения, то я не против. Я правильно отвечаю на все вопросы Рози, Джой и Элизабет, хотя мне трудно сосредоточиться, потому что знаю, что сейчас произойдет нечто грандиозное. Это ужасно и в то же время здорово, и я вдруг понимаю, что все будет отлично.
И не успела я опомниться, как этот момент наступил.
— Какие у вас планы на будущее? — спрашивает Рози, бросив взгляд на одну из своих карточек с записями.
— Вообще-то, — отвечаю я, подавшись вперед, — мой план на ближайшее будущее — это быть абсолютно искренней со всеми.
Все четыре головы обращаются ко мне, потому что здесь подразумевался ответ о съемках сериала «Тусовщица». И прежде чем кто-то успевает что-либо спросить, я продолжаю:
— Поэтому я должна всем вам сказать, что на самом деле я никакая не тусовщица.
— Прошу прощения? — говорит Джой. Я слышу, как в зале начинают перешептываться.
Я бросаю взгляд на Тима, который сидит в зале, и продолжаю:
— Я была ей когда-то, очень давно, но, слава богу, все это теперь позади.
Рози пытается меня перебить, но я говорю уже без остановки:
— Просто на самом деле моя жизнь отнюдь не являлась столь яркой, сексуальной и интересной, как я описываю ее в своих колонках. Скорее, она была пустой и бездуховной: я боялась собственных чувств, поэтому постоянно все драматизировала, усложняла и искала утешения в наркотиках, отчего мне становилось только хуже.
Тим поднимается на ноги, но тут же садится на место, догадавшись, что все равно уже ничего не сделаешь.
— Значит, вы все это время лгали? — изумленно спрашивает Джой.
— И да, и нет, — отвечаю я, сохраняя поразительное спокойствие для человека, который сейчас разочарует огромную аудиторию. — Все, о чем я писала, действительно было, и когда-то все это действительно казалось забавным и увлекательным. Но это были не свобода и не раскованность, а попросту потеря контроля над собой.
— Тогда почему вы стали вести эту колонку? — озадаченно спрашивает Элизабет.
— В последнее время я много думала над этим вопросом, — отвечаю я. — Полагаю, мне просто хотелось ощутить себя кем-то особенным. Я могла стать очередной свободной писательницей или прославиться, пусть даже благодаря тому, с чем я давно покончила. И я решила выбрать второе. — И я оборачиваюсь к аудитории. — А кто бы отказался? — Какая-то толстая женщина в цветастом сарафане кивает, и Джой знаком показывает продюсеру, чтобы тот остановил эфир. Поэтому, пока этого не произошло, я добавляю: — Можете считать меня мошенницей, но мне хочется представить вам настоящую тусовщицу, которая живет полной жизнью, потому что всегда остается самой собой, и ее привела сюда отнюдь не жажда саморазрушения.
Я смотрю на Шарлотту — девочку-топ — которая сидит, как и задумано, в самом дальнем углу зала.
— Шарлотта, не хочешь выйти к нам? — предлагаю я, слыша, как продюсер за кулисами вопит, что надо остановить эфир. Шарлотта встает, снимает свою накидку «Марк Джэкобс» и предстает во всей своей красе: откровенном платье с широким ремнем и на высоченных каблуках. Джой качает головой, а ее соведущие напряженно ждут, что же произойдет дальше. Шарлотта выходит на сцену, уверенно переставляя свои загорелые мускулистые ноги, и я думаю о том, какая она зрелая для такой перспективы и какую шумиху устроят Надин с Тимом по поводу моего драматического ухода и блистательной замены. Я обнимаю ее и поворачиваюсь к женщинам спиной.