— Привет! — слышен до боли узнаваемый голос Кейна, и дверь с жужжанием открывается. Я толкаю дверь и вижу Кейна, который стоит на верхней площадке белых ступенек, откуда открывается вид на густо усаженный деревьями сад. На кушетке на крыльце сидит какой-то человек и бренчит на гитаре — а может, настраивает ее — и, пока я взбираюсь по ступенькам, Кен небрежно представляет нас друг другу.
— Грег — Амелия. Амелия — Грег. — Грег одновременно кивает и улыбается, молча давая понять, что считает меня очередной игрушкой Кейна на ночь, с которой даже не стоит обмениваться рукопожатием и обращать внимание. Также от моего бдительного внимания не ускользает тот факт, что Кейн не представил меня как «Амелию из «Эбсолютли фэбьюлос». Равно как ни словом не упомянул о том, кто такой Грег: его помощник, настройщик, член группы или они просто вместе живут.
— Хотите чаю? — спрашивает Кейн, провожая меня на кухню, упакованную самыми невозможными прибамбасами. Он выдвигает ящик, в котором лежат все известные человечеству сорта чая, а возможно, и неизвестные. Англичане вообще одержимы чаем.
— А у вас есть что-нибудь… покрепче? — спрашиваю я, чувствуя, что ляпнула глупость вроде той, которую можно услышать в каком-нибудь диалоге из телефильма с Тори Спеллингом. — Пиво? Или что-нибудь покрепче? — Мне даже в голову не могло прийти, что он не собирается мне предлагать алкоголь, хотя это не более чем продолжение интервью. Конечно, я беру интервью в состоянии абсолютной трезвости — по крайней мере, в большинстве случаев, — но данная ситуация сама по себе содержит намек на нечто большее, чем просто интервью, поэтому я сочла, что выпить будет весьма кстати, если даже не необходимо.
— Боюсь, нет, солнышко, — говорит он. — Но я могу сделать тебе крепкий чай.
Кейн насвистывает, бросая в керамическую кружку чайный пакетик и наливая кипяток, одновременно показывая мне, чтобы я присаживалась на кушетку, которая находится в гостиной рядом с кухней. Обиталище у него довольно просторное, я даже слышу, как наигрывает Грег, будто сидит рядом со мной на этой кушетке.
— Итак, мы не слишком подробно осветили ваше детство, — говорю я, когда Кейн садится рядом. Он вздыхает, и я его даже не виню. Ведь то, что он уже успел мне поведать, было довольно грустно: отец бросил семью, мать сильно пила — все обычные составляющие трудного детства. И мне было так неловко вчера из-за того, что пришлось у него все это выудить, что я сразу же сменила тему. Но такие подробности — это хлеб с маслом для «Эбсолютли фэбьюлос», так что я понимаю, что этого разговора никак не избежать.
Я замечаю, что во взгляде Кейна, брошенном на диктофон, сквозит недоверчивость, будто он вообще не ожидал, что я его включу. Неужели я и вправду такая дура? Неужели непонятно, что «продолжение интервью на дому» — это завуалированное приглашение в «мой дивный дом, чтобы потрахаться»?
Только не вздумайте ошибаться на мой счет. Я и в самом деле не против с ним переспать, по крайней мере теоретически. Но у нас будет на это куча времени потом, после того, как я смогу выудить у него все эти болезненные тайны его личной жизни, которые войдут в историю как выдающееся интервью с Кейном.
— Послушайте, Кейн, я ведь уже говорила: для того, чтобы сделать статью про вас, мне нужно побеседовать с кем-нибудь из ваших друзей — желательно знаменитых друзей, — продолжаю я. Большинство известных людей обычно с готовностью предлагают телефоны своих сестер, или Брюса Уиллиса, или Энди Дика, или еще какой-нибудь случайно пришедшей им на ум знаменитости, которую они считают своим другом. Но когда вчера я задала этот вопрос Кейну, он его проигнорировал. А сейчас с улыбкой отвечает, что поможет мне связаться с Джоном Митчеллом и одним резервным музыкантом.
— Ты такая серьезная, — с улыбкой говорит он. — Я достану тебе эти телефоны. Позвони мне завтра или послезавтра, и я обязательно помогу тебе связаться со всеми, кто тебе понадобится.
Понимая, что сейчас мне никто никаких телефонов не скажет, я перехожу к другим вопросам, и Кейн на них отвечает — но это все те же стандартные общие фразы, которые я слышала накануне, — и в то же время пытается отвлечь меня от дела.