На этот раз лицо Йеннифер смягчилось и разгладилось. Иан заметил, как она протянула руку под столом, а ведьмак, не поворачиваясь к ней, сжал ее ладонь. Мальчик предполагал, что его родители сейчас сделают что-то похожее, хотя песня была вовсе не о них. И отец даже подался по скамье к папе, но тот рассеянно посмотрел на него и лишь смутно улыбнулся. Отец заметно нахмурился, собрался что-то спросить, но в этот момент к столу подбежала юркая молоденькая служанка, похожая на любопытного горностая, и сообщила с коротким поклоном.
— Прибыли артисты.
Иан помчался к воротам первым. После утреннего разговора в зеленом шатре, он толком не успел ничего обдумать или понять, даже решить, на какие вопросы хочет получить ответы и от кого. Но сейчас его переполнила внезапная радость — почти необъяснимая, но при том абсолютно понятная на каком-то новом, незнакомом прежде уровне чувств.
Первым мальчик заметил, конечно, Огненного Яссэ — он сидел на козлах большой яркой повозки и, завидев подбегающего маленького эльфа, приветливо махнул рукой. Тот едва взглянул на него, остановился, ожидая, пока повозка въедет в ворота, и остальные циркачи появятся из нее.
Следом за Ианом навстречу гостям вышел Геральт. Он приветствовал Яссэ, как старого знакомого, и тот раскланялся, будто перед знатным господином.
— Боюсь, сцены у нас нет, — заметил ведьмак.
— Для истинного артиста весь мир — сцена! — заявил Яссэ, широко улыбаясь, — я наслышан о вас, мастер Геральт, и всегда мечтал познакомиться с тем самым Белым Волком, о котором сложено столько чудесных баллад.
— Ну, вот он я, — пожал плечами Геральт, — а еще тебе представится возможность познакомиться и с автором этих баллад. Он даже еще достаточно трезв для обмена любезностями.
Меж тем, из повозки вылезла тоненькая рыжеволосая эльфка, участвовавшая в огненном представлении Яссэ, и тот повел рукой в ее сторону.
— Позвольте представить Аву, мою дочь и помощницу.
Эльфка развела руки в стороны, скрестила ноги и поклонилась ведьмаку, а потом точно также — Иану. Но тот едва ответил ей коротким кивком — он уже следил, как из-за яркого полога появляются братья-акробаты, тощий носатый эльф-заклинатель змей, музыканты со своими инструментами наперевес…
Виенна вышла из повозки последней. Она легко спрыгнула на землю, огляделась, заметила Иана и улыбнулась.
— Вот и ты, мой маленький Иорвет, — сказала эльфка, — наше расставание длилось совсем недолго. Иди же сюда.
Иан бросился было к ней, подгоняемый тем самым незнакомым пузырящимся внутри чувством, но Виенна вдруг выпрямилась и устремила пристальный взгляд на ведьмака. Тот тоже ее заметил и нахмурился, отвернувшись от искрящегося энтузиазмом Яссэ.
— Виенна, — проговорил Геральт, сложив руки на груди, — вот уж не ожидал тебя тут встретить.
Иан, вдруг почувствовав, как в тепло осеннего вечера вливается по капле холодная тревога, вопросительно посмотрел на ведьмака.
— Это моя мама, — сообщил он Геральту, и тот удивленно изогнул бровь. — а это — Геральт, — обратился Иан к эльфке, — мой лучший друг.
— Как интересно, — Виенна прищурилась, сверля ведьмака взглядом, — тот, кто едва не убил меня, теперь дружит с моим сыном.
— Не совсем так, — нейтрально заметил Геральт, — если бы не я, мой спутник убил бы тебя — потому что ты застрелила его друга.
Виенна, чуть покачнувшись, коротко рассмеялась.
— Думаю, я должна поблагодарить тебя, ведьмак, — заявила она, и фраза звучала настоящим вызовом. Иан опасливо покосился на Геральта, — если бы не твое благородство, здесь сейчас не было бы ни меня, ни маленького Иорвета.
Лицо Геральта на этот раз не дрогнуло.
— Добро пожаловать в мой дом, Виенна, — сказал он очень четко и ровно, безо всякого выражения, — мы рады тебе и твоим спутникам.
Он слегка наклонил голову, а потом снова вернулся к Яссэ. К ним уже подоспел мастер Лютик, и вместе с эльфскими музыкантами, принялся выяснять, где лучше устроить представление, откуда будет лучше слышно их инструменты, а эльфы уговаривали его сыграть вместе с ними. Мастер Лютик посопротивлялся немного, а потом со вздохом согласился.
Иан же так и стоял напротив Виенны в сгущающихся сумерках, и не знал, как снова начать разговор. Она смотрела поверх его головы, вслед удаляющемуся ведьмаку. Мальчик отважился сделать один маленький шажок к Виенне, но отчего-то искристой радости в нем больше не осталось. Он давно уже привык, что так или иначе, все взрослые, с которыми он общался, были замешаны в убийствах или даже в чем-нибудь похуже. И глядя на Виенну, легко было представить, как она убивает неведомого знакомого Геральта, но что-то в том, как эльфка сверлила взглядом затылок ведьмака, пугало мальчика. Несколько раз за жизнь он видел настоящую жажду крови в чужих глазах — и во взоре Виенны сейчас была именно она.
Но наконец, когда ведьмак в компании мастера Лютика и циркачей скрылся за стеной, направляясь в поле за домом, эльфка снова повернулась к Иану. Улыбнулась.
— Думаю, нам надо поторопиться, пока представление не началось без нас, — заметила она мягко, но Иан знал — в легкой перине ее голоса запрятан стальной кинжал, — а после ты мог бы показать мне свою комнату, и свое место, и вообще все, что захочешь.
— Да, — помедлив, кивнул мальчик, — конечно.
Пока они шли на поляну за домом, где уже зажигались огни, и музыканты занимали места на траве вокруг импровизированной сцены, Иан старался не смотреть на Виенну, и та шагала молча и как-то неуверенно, словно боялась неправильно поставить ногу и упасть.
Иан заметил, как отец, увидев их приближение, заметно напрягся, но не двинулся с места. Он стоял рядом с папой за границей круга сцены. Папа же едва обратил внимание на мальчика и лучницу. Вид у него был еще более отсутствующий, чем за столом, и, хотя вечерний воздух был теплым и густым, как парное молоко, человек время от времени ежился и потирал плечи ладонями, словно мерз.
— Я найду тебя после представления, — шепнула мальчику, меж тем, Виенна, — и у нас будет вся ночь, нам никто не помешает.
Иан, посмотрев ей в глаза, кивнул и смог даже искренне улыбнуться. Перед ним снова была Соколица, и хоть он больше не боялся ее, возродить в себе то волнительное незнакомое чувство радости мальчик больше не мог.
Он подошел к родителям ровно в тот момент, когда Огненный Яссэ вышел в центр поляны, освещенной факелами, и приветственно поклонился собравшимся. К сцене, меж тем, подтянулось довольно много людей — работники винодельни, конюхи и даже Варнава-Базиль хотели взглянуть на диковинное представление, так что в зрителях у циркачей недостатка не было. И когда Яссэ, как и раньше, утром, взмахнул руками и выпустил в небо стаю огненных бабочек, люди вокруг захлопали и восторженно загалдели. Иан, хоть и видел уже прежде эти яркие трюки, сейчас снова не мог оторвать глаз от рук волшебника. В сгущающихся сумерках огненные всполохи выглядели, как самая настоящая магия.
Однако, когда на сцену вышли акробаты, Иан почувствовал, что что-то не так. Он обернулся и поднял взгляд как раз вовремя, чтобы заметить, как папа, очередной раз чихнув, покачнулся и привалился плечом к плечу отца. Тот, снова загипнотизированный происходящим на сцене, вздрогнул, посмотрел на человека и что-то тихо шепнул ему. Папа отрицательно покачал головой, но отец поднял руку и прижал ладонь ко лбу человека. Нахмурился, воровато огляделся и, решительно взяв его под локоть, повел прочь, сквозь ряды зрителей, в сторону дома. Иан видел, как, отойдя подальше, эльф подставил человеку плечо, и тот тяжело оперся об него. На мальчика они даже не обернулись, и он почувствовал вдруг, что среди толпы остался совсем один, хотя ведьмак и госпожа Йеннифер стояли всего в паре шагов от него, а Варнава-Базиль обратил на маленького эльфа темные стекла своих очков.
Иан хотел было броситься следом за родителями — их ухода вроде бы никто даже не заметил — но не отважился. Акробатов же на сцене сменила смеющаяся, легкая, как танцевальное па, Ава, и мастер Лютик, продолжая играть на своей лютне, поднялся со своего места в кругу музыкантов и теперь не отводил от нее глаз и выглядел каким-то голодным и решительным — Иан никогда прежде не замечал у него такого взгляда.