Варнава-Базиль и не думал отпираться — он повернулся к мальчику и смотрел на него спокойно и прямо, даже как будто слегка улыбаясь.
— Кто ты? — спросил Иан, чувствуя, как его молчание, лишь сильнее разжигает в нем обиду и непрошеную злость, — шпион?
— Какой же из меня шпион, ваша милость, — Варнава-Базиль покачал головой, не переставая улыбаться, — я просто подумал, что вам приятно будет кому-то рассказать о том, что вас тревожит. Я ведь потомственный дворецкий и могу угадывать потребности хозяев. А еще — вы очень интересно рассказываете, мне было приятно вас слушать.
— Значит…- Иан быстро-быстро заморгал, боясь, что вот-вот из глаз его хлынут позорные злые слезы, — значит, и правда не было никакого письма? Ты все придумал, чтобы меня выманить, так? — Варнава-Базиль отвернулся от него и ничего не отвечал, — Так?! — почти выкрикнул мальчик.
— Прошу прощения, ваша милость, — заметил дворецкий привычным своим размеренно-учтивым тоном, — мы могли бы продолжить этот разговор позднее. Сейчас, боюсь, у вас найдутся дела поважнее.
Мальчик, чувствуя, как подобравшиеся к глазам слезы, становится все сложнее сдерживать, раздраженно, ничего не понимая, повернулся туда, куда указал Варнава-Базиль.
По широкой дороге, поднимая низкие клубы легкой пыли, бок о бок, ехали двое всадников — оба в плащах, но только у одного на голову был надет капюшон. Из-за сгущающихся сумерек разглядеть их лица мальчик сперва не мог, и на секунду подумал даже, что это все — иллюзия, злой обман, морок, наложенный сидевшим рядом с ним демоном. Он несколько раз моргнул, потер глаза, размазывая все же пролившиеся слезы. Потом вновь посмотрел на дорогу — всадники никуда не исчезли, но один из них, тряхнув головой, скинул капюшон за спину.
Иан подскочил на месте, едва не споткнулся, но Варнава-Базиль поддержал его, не давая упасть.
— Осторожней, — предупредил он, — смотрите под ноги.
Но Иан уже не слышал его, стремительно сбегая с холма.
Один из всадников остановился первым, легко спешился и, присев, раскрыл объятия несущемуся им навстречу мальчику.
— Чуть под копыта не угодил, — недовольно сообщил второй, но было слышно, как дрогнул его чуть насмешливый голос, — очень глупо так поступать.
========== О музыке и музыкантах ==========
Иан был уже слишком взрослым, чтобы сидеть у кого-то на коленях, и в тот вечер он долго крепился, стараясь не уронить своего достоинства.
По случаю приезда долгожданных гостей, никто в доме не спал далеко за полночь. Геральт распорядился вытащить на стол все, что осталось от ужина, но еде уделяли мало внимания. К счастью, никто и не подумал прогонять Иана спать, и он занял почетное место между родителями, и поначалу очень много сил тратил на то, чтобы не пытаться прильнуть к ним обоим одновременно — лишь бы убедиться, что они настоящие. Наконец, не выдержав, наплевав на суровые правила жизни взрослого эльфа, Иан медленно и осторожно переместился на колени отца, и тот, почти не взглянув на него, продолжая сохранять независимо-веселый вид, прижал сына к себе крепче. А Иан, очутившись в эпицентре его родного запаха, наконец окончательно успокоился — все страхи были позади, его родители действительно приехали за ним — живыми и невредимыми.
— И все же — что произошло? — допытывался Геральт, подавшись вперед и сверля гостей внимательным взглядом, — письма от Анаис были такими туманными, я, конечно, догадывался, что она имеет в виду, но понять наверняка было почти невозможно.
— Думаю, она боялась, что письма перехватят реданские шпионы, — папа пожал плечами — когда Иан уполз со своего места, он придвинулся к отцу ближе, и теперь касался плечом его плеча, будто случайно, но Иан слишком часто видел такое прежде. Для родителей это был своего рода ритуал, негласная договоренность — они всегда стремились друг к другу, даже избегая откровенных прямых прикосновений. Очутившись рядом, попадали в орбиты друг друга и не могли поддерживать приличное расстояние между собой, если того не требовал строгий этикет.
— На Севере назревает новая война, — продолжал папа, — вернее, не так — она уже созрела, может быть, даже успела начаться — но пока не ясно, как именно на ней предстоит воевать.
— Нас это больше не касается, — встрял отец, и Иан услышал в его голосе холодное раздражение.
Ведьмак, явно почувствовавший внезапную смену настроения, согласно кивнул, и отцу этого вроде бы оказалось достаточно.
— А не случилось ничего особенного, — продолжал он уже более миролюбиво, — Вернону нравится дружить с коронованными особами, так нравится, что он даже начинает считать их дружбу искренней. И прошлая башка в короне вытащила его из нищеты, а нынешняя — из петли. Правда, по большому счету, они же были изначально виноваты, что он туда попал.
— Прекрати, — устало попросил папа, — Иорвет просто никак не может успокоиться, что его не посвятили в план моего спасения с самого начала. Вычеркнули из хитроумной схемы. А он такого пренебрежения не терпит.
— Я мог бы явиться на твою казнь и перерезать там кучу народа, — ядовито заметил отец, и нетронутая шрамом половина его лица саркастически дернулась, — как бы это вписывалось в планы твоего сердобольного приятеля?
— Никогда не видела, чтобы кто-то так ревновал к Эмгыру, — спокойным, даже немного скучающим тоном заметила госпожа Йеннифер, и если бы Иан не сидел у отца на коленях, тот, возможно, бросился бы на нее через стол.
— Так или иначе, — поспешил вмешаться папа, чуя назревающую в воздухе грозу, — я был помилован, но вынужден уехать из столицы. А чтобы меня не вздернули на территории Нильфгаарда или одной из его провинций, мне пришлось сменить имя и документы. У меня имеется даже патент от Торговой гильдии — по нему я теперь и правда купец-бакалейщик.
Папа рассмеялся, а Геральт хмыкнул, но, кроме них двоих, шутку за столом больше никто не понял.
— И что вы намерены делать? — требовательно спросила вдруг госпожа Йеннифер — взгляд ее глаз, в таком освещении казавшихся пурпурными, на мгновение остановился на Иане, и чародейка даже отчего-то досадливо поджала губы. Но лицо ее быстро приняло привычное отстраненное выражение, и на мальчика она больше не смотрела.
— Пока не знаю, — ответил папа, немного подумав. — у нас есть облигации на сумму достаточную, чтобы купить землю и построить дом здесь, в Туссенте, но я не уверен, что винный край подойдет мне для жизни. Кроме того, ни у одного из нас уже очень давно не было собственного дома, и мы не знаем, нужен ли он нам.
— Если он не нужен вам, то он определенно нужен Иану, — неожиданно заявила госпожа Йеннифер, и мальчик скорее почувствовал, чем увидел, как отец послал ей удивленный взгляд. Чародейка ничуть не смутилась.
— Хотя бы такой дом, в который можно было бы возвращаться из путешествий, — поддержал ее Геральт, и отец, помедлив немного, кивнул, а папа сказал:
— Так или иначе, на то, чтобы построить дом, понадобится время. И пока что мы должны решить, где проведем его.
— Здесь, на Корво-Бьянко достаточно места, — слишком быстро, будто давно готовился дать этот ответ, заметил Геральт, — я сам-то его целиком так и не объехал. Оставайтесь.
Иан увидел, как ладони папы на столе на секунду сжались в упрямые кулаки.
— Я и так должен тебе слишком много, — сказал он твердо, — а когда между друзьями висит столько долгов, этот груз может перевесить дружбу.
— Геральт предлагает это из исключительно корыстных целей, — возразила госпожа Йеннифер, — дело в том, что никто так не восхищается им, как Иан, а ведьмак успел слишком привыкнуть к постоянно следующей за ним восхищенной публике.
Иан, до этого сидевший ниже травы, тише воды — только бы не погнали спать, только бы отец не ссадил его со своих коленей — собрался уже возразить — мол, никакая он не публика. Они с Геральтом, случалось, были напарниками в важных делах вроде ловли рыбы или охоты за павлинами, но кто говорит о восхищении?
Но отец заговорил первым.
— Полагаю, у нас нет выбора, кроме как согласиться.