Он поспешил разжать объятия, и Иан с любопытством наблюдал, как отец бегом взлетел по лестнице на второй этаж, потом вернулся, держа в руках небольшой белый сверток. Опустив его на стол, эльф развернул полотняную салфетку, и Иан с удивлением увидел кусок орехового пирога, который им подавали в последней на их пути корчме.
Отец победоносно улыбался.
— А я ведь знал, что пригодится! — гордо заявил он.
========== О бюрократии и мертвецах ==========
Иан проснулся совершенно один. Половина кровати, на которой почти всю ночь ворочался и стонал во сне отец, была смята, но пуста. Мальчик сел и тревожно огляделся. За окном стояла скучная серая хмарь, кажется, шел снег, и в комнате снова было так холодно, что совершенно не хотелось вылезать из-под одеяла. Прислушавшись внимательней, Иан услышал, что внизу, в кухне, кто-то ходил и гремел глиняной посудой.
Спустившись, маленький эльф наконец обнаружил отца. Тот, стоя спиной к двери, выкладывал из большой плетеной корзины какие-то свертки, и на появление сына лишь глянул на него через плечо.
— Садись за стол, — скомандовал он, — будем завтракать.
— Завтракать? — неуверенно переспросил мальчик. Признаться, съеденный накануне кусок пирога казался сейчас непередаваемо далеким воспоминанием, и в животе снова бурчало от голода, но маленький эльф все же решил проявить осторожность, — Ты раздобыл еды? — спросил он.
Отец самодовольно фыркнул.
— Уж я надеюсь, что в заведении под названием «Алхимия» я смог раздобыть именно еду, — ответил он.
— Ты выходил в город? — Иан неуверенно приблизился и теперь разглядывал свертки и появившуюся из корзины крынку, накрытую белым полотенцем, — Совсем один?
На этот раз отец повернулся к нему, и на его лице читалось задетое эльфское достоинство.
— Я прожил на этом свете достаточно долго, чтобы не бояться выходить в одиночку в город, — ответствовал он гордо, и Иан смущенно улыбнулся в ответ.
— Ну просто там же так много людей, а вчера…
— Что было вчера, осталось во вчера! — заявил отец, — ты будешь завтракать или нет?
Иан, не найдя в себе сил на дальнейшие выяснения, поспешил сесть за стол. Завтрак, раздобытый отцом, и впрямь выглядел роскошно — пожалуй, такого разнообразия не было даже на столе королевы Анаис. В крынке обнаружилось густое, еще теплое парное молоко, в свертках — куски пирогов, сыр, хлеб и ветчина. В маленьких глиняных горшочках — каша, и сегодня Иан совершенно ничего не имел против нее. По сравнению с той, что готовила Марлена, эта была жидковатой и липла к ложке, но мальчик ничего вкуснее в жизни не ел, и поспешил сообщить об этом отцу, который с гордой улыбкой наблюдал за ним. Сам старший эльф отломил себе скромный кусок хлеба, макнул его в стакан со сметаной и ел без особого аппетита.
— Ты не голодный? — поинтересовался Иан, нацелившись на второй кусок пирога с капустой, и отец в ответ лишь пожал плечами.
— Не очень, — ответил он, — не волнуйся, я привык обходиться малым.
Иан не видел ничего хорошего в том, чтобы отказываться от еды, когда ее было столько, и потому выползал из-за стола, чувствуя, что не проголодается еще пару дней, это уж точно. Отец же заботливо сложил остатки пиршества обратно в корзину, ловко поднял незамеченный Ианом ранее люк, ведущий в маленький погреб, и опустил припасы туда, прикрыл дверь в полу линялым ковром, слово опасался, что кто-то мог влезть в их кухню и унести драгоценную еду.
Утолив голод, Иан с легким удивлением заметил, что отец, никогда не уделявший особого внимания своему внешнему виду, предпочитая удобство и практичность красоте, сегодня был одет удивительно изыскано. На нем была свежая белая рубаха — одна из тех, что месяцами лежала в его сундуке, дожидаясь своего звездного часа. А поверх рубахи — сюртук из матовой светло-серой ткани, в котором отец выглядел еще выше и тоньше, чем обычно. Волосы — аккуратно расчесанные и вымытые — он перевязал тонкой черной лентой. Мальчик хотел было спросить, куда это Иорвет так вырядился, но решил, что тогда отец снова обидится, а внятного ответа от него все равно дождаться было не суждено.
— Мы идем в университет? — осторожно спросил он, думая о том, что на нем-то, в отличие от отца, была все та же куртка, штаны и сапоги, в которых он проделал весь путь из Туссента. По пути у бродячих торговцев папа купил мальчику несколько рубашек, но все они были ему слишком велики. «На вырост», — сказал тогда папа, но сейчас одна из этих рубах некрасиво торчала из-под края куртки, и рядом с нарядным отцом Иан вдруг почувствовал себя настоящим оборванцем.
— Да, — уверенно ответил отец, — мы должны все разузнать до того, как вернется Вернон.
— А когда он вернется? — тихо спросил Иан. Папа уехал всего день назад, и, хоть мальчик и скучал по нему, он догадывался, что причиной ночного беспокойства Иорвета была именно его разлука с человеком.
— Скоро, — туманно ответил эльф, потом решительно махнул рукой, — ну, скорее, пора отправляться.
На этот раз до ворот университета они добрались быстро. Отец за ночь будто преобразился. Он больше не озирался по сторонам, не шарахался от встречных прохожих, шагал по скользкой кирпичной мостовой так уверенно и быстро, что Иан едва за ним поспевал. На посту стражи Иорвет величественно продемонстрировал свою грамоту, и люди в красном пропустили их без единого слова.
На площади с деревом в этот час снова было многолюдно. Иан с ужасом заметил, что по одной из мощеных цветной плиткой дорожек выхаживает его вчерашний рыбоглазый знакомец. На этот раз высокий угловатый эльф был один, без своей свиты, и, завидев мальчика издалека, величаво, как белый павлин из сада княгини Анны-Генриетты, двинулся в их сторону. Иан опасливо покосился на отца, готовый предпринять отчаянную попытку спасти его, отвлечь как-то заносчивого вторженца, но Иорвет остановился и наблюдал за неминуемо приближающейся красотой с холодным спокойствием, не двигаясь с места.
Рыбоглазый подошел к ним вплотную, окинул отца взглядом, потом устремил прозрачные очи на Иана.
— Доброе утро, юный Иорвет, — сказал он, — жаль, вчера нам так и не удалось закончить нашу беседу.
Иан, стушевавшись, попытался спрятаться за спиной отца, но в последний момент передумал — опасность нужно было встречать с открытым забралом, как говорили в Туссенте.
— Я не имел чести быть представлен, — неожиданно подал голос отец. В его тоне слышалась светская надменность, которой прежде Иан у него никогда не замечал, но с какой говорили почти все придворные, которых ему приходилось видеть. Рыбоглазый, встретившись с отцом взглядом, на мгновение поджал губы, будто досадовал, что его перебили, но потом изобразил вежливую улыбку.
— Мое имя Эренваль, — сообщил он, — в Оксенфуртской академии я нахожусь по личному приглашению королевы Адды Реданской. А вы, как я понимаю, один из студентов профессора Шинце? Я видел вас в его сомнительной компании.
— Мое имя Иорвет, — бесстрашно заявил отец, и Иан почувствовал, как удушливо краснеет, готовый сгореть со стыда, а еще — от страха за спутника. Эренваль знал, кем был Иорвет, а отец так боялся быть узнанным.
Рыбоглазый удивленно хмыкнул.
— Вас тоже зовут Иорвет? — спросил он, на мгновение сбросив с себя образ горделивой статуи, — как странно.
— Ничего странного, — откликнулся отец с вызовом, и Иан понял, что сейчас он выложит собеседнику все начистоту, затем только, чтобы посмотреть на его реакцию. Нужно было спасать Иорвета от него самого, и мальчик ухватился за его руку.
— Папа, — сказал он жалобно, — меня тошнит.
Внимание отца переключилось на него мгновенно. Он, хмурясь посмотрел в несчастное лицо мальчика, присел рядом с ним на одно колено. Эренваль сделал опасливый шаг назад, будто опасался, что одного из Иорветов стошнит прямо на его сапоги из гладкой белой замши.
— Не надо было так наедаться, — сокрушенно заметил отец, прижал прохладную ладонь ко лбу мальчика, внимательно вглядываясь ему в глаза. Иан, который вовсе не хотел так его расстраивать, поспешил подмигнуть, и отец понял его без слов. Выпрямился и посмотрел на собеседника, на лице которого застыло брезгливо-отстраненное выражение.